«Я отомстил! Я отомстил тебе за все!» — прокричал Кирилл, когда его жестокие действия привели к трагедии, изменившей все навсегда

​— Я тебе отомстил, — произнес бывший муж, — ты же сына любила больше меня, ведь так? А теперь живи с мыслью, что его нет из-за тебя.​​

​​— Я не оставлю вас в покое, — орал Кирилл, тарабаня в дверь, — ты от меня не спрячешься! Куда бы ты не переехала, я тебя везде найду! Будешь жить спокойно только в том случае, если отдашь все мои долги. Мне кредиторы угрожают. Одна на тебя надежда.​

​***​

​Я прекрасно понимала, что мой брак не спасти. Мой муж, когда-то безгранично мной любимый, совсем потерял человеческий облик — от былого Кирилла не осталось и следа.

Я смотрела на него и видела чужого, опустошенного человека, с глазами, полными отчаяния и какой—то скрытой боли. Проблемы у нас начались три года назад, на тот момент мы были вместе уже пять лет и воспитывали четырехлетнего сына Андрюшу.​​

​​Кирилл тогда подавал большие надежды. Он был амбициозным, энергичным, всегда старался больше зарабатывать, хватался за любую подработку, не боялся трудностей.

Он любил меня и сына, проводил с нами все свободное время. Помню, как мы гуляли в парке, катались на велосипедах, строили замки из песка на пляже. Он был прекрасным отцом и любящим мужем. А потом все изменилось…​​

​​Я не сразу заметила, что Кирилл был каким-то странным. Молчаливый, задумчивый, отстраненный. Я попыталась его разговорить.​​

​​— Кирюш, что случилось? Ты какой-то сам не свой. Все в порядке на работе? — спросила я, обеспокоенно глядя на него.​​

​​Он вздохнул и отвел взгляд.​​

​​— Да все нормально. Просто устал немного, — буркнул он, не желая вдаваться в подробности.​​

​​Но я чувствовала, что он что-то скрывает. С каждым днем он становился все более замкнутым, раздражительным.

Перестал брать подработки, стал часто задерживаться на работе, а когда приходил домой, просто молча садился перед телевизором и погружался в себя.​​

​​С этого момента наша жизнь превратилась в кошмар. О долгах я узнала внезапно. Как-то вечером, когда мы ужинали, зазвонил телефон. Кирилл взял трубку, и я увидела, как он побледнел.​​

​​— Да… Да, это Кирилл… Что? Кто вам сказал?.. Я все выплачу, дайте мне время…—​​

​​говорил он дрожащим голосом.​​

​​Мне стало дурно. Что он выплатить должен? У него что, долги есть?​​

​​— Кто это был? — спросила я, когда он закончил разговор.​​

​​Он молчал, избегая моего взгляда.​​

​​— Кирилл, скажи мне! Кто это был? — настаивала я.​​

​​И тогда он признался. Рассказал о своих неудачных ставок, о потерянных деньгах, о долгах, которые росли как снежный ком.​​

​​— Я… я не хотел тебе говорить… Я надеялся, что смогу все исправить сам… — оправдывался он.​​

​​— Сколько ты должен? — тихо спросила я, стараясь сохранить спокойствие.​​

​​Он назвал сумму, и я почувствовала, как у меня подкашиваются ноги. Это было огромные деньги, которые нам никогда в жизни не собрать.​​

​​— Что же мы будем делать? — прошептала я, в отчаянии глядя на него.​​

​​— Я не знаю… Я все испортил… — он опустил голову и заплакал.​​

​​Вскоре начались звонки от коллекторов. Они звонили нам днем и ночью, угрожали, требовали вернуть деньги.​​

​​— Верните наши деньги! Иначе пожалеете! Мы знаем, где вы живете, где работает ваш муж, где учится ваш ребенок! — кричали они в трубку.​​

​​Я боялась за Андрюшу, за себя, за Кирилла. Мы жили в постоянном страхе. Мы продали машину, дачу, все ценные вещи, но долг оставался огромным. Каждая копейка уходила на выплату процентов, а основная сумма почти не уменьшалась. Я пыталась поддержать Кирилла, уговаривала его обратиться к психологу, но он отказывался.​​

​​— Какой психолог? Мне уже ничто не поможет! Я уже не человек, я — игрок! Ты это понимаешь?! — кричал он в ответ на мои уговоры.​​

​​Он винил себя во всем, чувствовал себя неудачником и ни на что не годным.​​

​​— Я не могу смотреть тебе в глаза… Я сломал тебе жизнь… Ты заслуживаешь лучшего… — в периоды отчаяния говорил он, отворачиваясь от меня.​​

​​Он стал пить, чтобы заглушить боль и забыться. Сначала по выходным, потом каждый вечер. Он приходил домой пьяный, злой, раздражительный.​​

​​— Что ты на меня смотришь? Я тебе противен? Да, я алкаш! Но это все из-за тебя! Это ты меня довела до этого! — кричал он на меня.​​

​​Я пыталась его остановить, уговаривала бросить пить, но все было бесполезно. Он все больше и больше погружался в алкогольную зависимость.​​

​​— Кирилл, пожалуйста, остановись! Ты же убиваешь себя! Подумай о сыне! Ему нужен отец! — умоляла я его, плача.​​

​​— А что я могу ему дать? Я никчемный отец! Лучше бы у него не было такого отца, как я! — отвечал он.​​

​​Я видела, как он медленно погибает, но не могла ничего сделать. Он отдалился от меня, от сына, от всего мира. Он замкнулся в своей боли и отчаянии, и я не могла до него достучаться.​

​***​

​Два года я прожила в этом кошмаре. Выплачивала долги мужа, работала на двух работах, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Пыталась его подбодрить, уговаривала, заставляла, но все было бесполезно.

Вытаскивала из разных передряг, в которые он попадал по пьяной лавочке, оплачивала штрафы, выслушивала оскорбления от его пьяных друзей. А год назад я все-таки подала на развод.

Я просто испугалась за сына. Андрюша видел все наши ссоры, видел пьяного отца, видел, как я плачу ночами. Я понимала, что это разрушает его психику.​​

​​У Кирилла как-раз тогда был очередной период трезвости, он клялся и божился, что завязал с алкоголем, что хочет начать новую жизнь. Я, конечно, не верила ни одному его слову, но пыталась хотя бы ради сына поддерживать видимость нормальных отношений.​​

​​В тот день я попросила мужа забрать сына из школы. Сама не могла — начальник попросил срочно закончить отчет, пригрозил увольнением. Я позвонила Кириллу, попросила его об одолжении.​​

​​— Кирилл, привет. Ты же сегодня не работаешь? Можешь, пожалуйста, забрать Андрюшу из школы? У меня тут завал на работе, я никак не успеваю, — сказала я, надеясь, что он не откажет.​​

​​— Да, конечно, заберу. Ты же знаешь, я всегда рад провести время с сыном, — ответил он.​​

​​Я обрадовалась:​​

​​— Спасибо тебе огромное! Я буду должна. Завтра, может, смогу отпроситься и сама его заберу, — сказала я.​​

​​— Не переживай, все будет хорошо. Я позвоню, как заберу его, — сказал он и повесил трубку.​​

​​Я позвонила ему в шесть вечера, он сказал, что идет вместе с Андрюшей домой.​​

​​— Кирилл, вы где? Уже поздно, я волнуюсь, — спросила я, услышав в трубке какой-то посторонний шум.​​

​​— Да мы тут… Идем… Просто немного задержались, зашли в магазин за мороженым. Скоро будем дома, — ответил он как-то суетливо.​​

​​Я и успокоилась. Подумала, что они просто немного прогулялись после школы.​​

​​В девять вечера я пришла домой и ни Кирилла, ни сына там не обнаружила — их не было. Я обошла всю квартиру, заглянула в каждую комнату — пусто. Телефон Кирилл не брал.

Я звонила ему снова и снова, но в ответ слышала только длинные гудки. Я чуть с ума тогда не сошла. Сердце бешено колотилось, в голове мелькали самые страшные мысли.​​

​​В двенадцать ночи я вызвала полицию, заявила о пропаже ребенка. Объяснила ситуацию, рассказала о Кирилловых проблемах с алкоголем. Полицейские отнеслись к моему заявлению серьезно, сразу же начали поиски.​​

​​А в два часа ночи пришел муж. Один, без сына. Он был пьяный, шатался, не мог связать двух слов.​​

​​— Где Андрюша?! Где наш сын?! — закричала я, набрасываясь на него.​​

​​— Андрюша… Андрюша… А… Он… Он дома… — бормотал он, пытаясь удержаться на ногах.​​

​​— Где он?! Говори, где ты его оставил?! — я трясла его за плечи, не в силах сдержать слезы.​​

​​Он не мог ничего толком объяснить. Пьяно улыбался, пытался обнять меня, нес какую-то околесицу. Андрюшу полицейские нашли только под утро — Кирилл забыл его в каком-то баре, в четырех остановках от нашего дома.

Сына обнаружили только перед закрытием, спящим на диване, в окружении пьяных посетителей.​​

​​Когда я увидела Андрюшу, я не смогла сдержать слез. Обняла его, прижала к себе и долго-долго не отпускала.​​

​​В тот момент я поняла, что больше не могу этого терпеть. Кирилл перешел все границы. Он не просто разрушил свою жизнь, он подверг опасности жизнь нашего ребенка. Это было последней каплей. Я больше не могла рисковать сыном ради человека, который сам не хочет себе помочь.​​

​​Кирилла я выгнала в тот же день. Не дала ему собрать вещи, просто выставила за дверь и сменила замки. Квартиру сменила — переехали в другую съемную, подальше от него, от его друзей, от всего, что напоминало о нашем прошлом.

Я сделала все, чтобы начать новую жизнь: записала сына в новую школу, устроилась на другую работу, старалась улыбаться и радоваться каждому дню.​

​***​

​Полгода мы с сыном жили спокойно. Я думала, что кошмар закончился, что Кирилл оставил нас в покое. Но я ошибалась. Однажды вечером, когда мы с Андрюшей смотрели мультики, в дверь позвонили. Я посмотрела в глазок и увидела его — пьяного, с растрепанными волосами, с безумным взглядом.​​

​​— Что тебе нужно? — крикнула я через дверь.​​

​​— Открой! Я хочу поговорить! Мне нужно увидеть сына! — прохрипел он, стуча кулаком в дверь.​​

​​— Уходи! Ты ему не нужен! Ты нам обоим сломал жизнь! — ответила я, прижимая к себе Андрюшу.​​

​​— Я люблю вас! Я все исправлю! Дай мне шанс! — продолжал кричать Кирилл.​​

​​Я не ответила. Молча стояла за дверью, боясь пошевелиться. Он еще долго стучал и кричал, а потом ушел. Но это было только начало.​​

​​Кирилл стал приходить днем и ночью, все время пьяный. Он устраивал скандалы, орал, угрожал, пытался выбить дверь, требовал, чтобы я к нему вернулась.​​

​​— Я без вас не могу! Ты — моя жизнь! Вернись ко мне! — кричал он, стоя под окнами нашей квартиры.​​

​​— Папа опять кричит? — спрашивал Андрюша, испуганно глядя на меня.​​

​​Я боялась. Я очень его боялась. Он был непредсказуем, агрессивен, не контролировал себя. Я боялась, что он причинит вред мне или Андрюше.

Много раз вызывала полицию, умоляла их оградить нас от Кирилла, но правоохранители помогать отказывались — это же семейное дело, сами разберетесь, нечего выносить сор из избы.​​

​​— Мы ничего не можем сделать, пока он не совершит что-нибудь противозаконное. Просто не открывайте ему дверь, — говорили мне полицейские, разводя руками.​​

​​— Но он угрожает нам! Он пугает моего ребенка! Он может ворваться в квартиру! — говорила я.​​

​​— Если он ворвется в квартиру, тогда звоните. А пока это просто бытовой конфликт, — отвечали они и уезжали.​​

​​Я чувствовала себя беспомощной, я не знала, что делать, куда бежать, где искать защиты. Я боялась за себя и за своего сына.

Мы жили как в осаде, в постоянном страхе, ожидая очередного визита отца и бывшего мужа. Жизнь, которую я так хотела построить, снова рушилась на глазах.​​

​​Мне не к кому было обратиться. Родителей в живых уже не было — погибли в автокатастрофе девять лет назад. Братьев, сестер и других родственников у меня не было. Я была одна, как перст, в этом огромном, равнодушном мире.​​

​​Я снова переехала, снова сменила квартиру, на этот раз постаралась выбрать место подальше от центра, в тихом, спальном районе, с надеждой, что Кирилл меня не найдет.

Но, как оказалось, от судьбы не убежишь. Через пару месяцев он снова появился на пороге моей квартиры.​​

​​Я открыла дверь и обомлела. Он стоял передо мной, пьяный, с синяками под глазами, в грязной, помятой одежде. Выглядел он ужасно.​​

​​— Чего тебе нужно? — спросила я, стараясь говорить как можно спокойнее, хотя внутри все трепетало от страха.​​

​​— Я хочу поговорить, — прохрипел он, шатаясь.​​

​​— Нам не о чем разговаривать. Уходи, — ответила я, пытаясь закрыть дверь.​​

​​Он схватился за ручку, не давая мне ее закрыть.​​

​​— Послушай меня! Мне нужна помощь! — крикнул он, и в его голосе я услышала отчаяние.​​

​​— Какая помощь? Ты сам себя загнал в эту яму! — ответила я, отталкивая его.​​

​​— Кредиторы замучили, житья не дают! Ты должна мне помочь! — пьяный бывший, ухмыляясь, говорил, что в покое он меня не оставит по крайней мере до того момента, пока я не выплачу все его долги.​​

​​— Я тебе ничего не должна! Это твои долги, ты и расплачивайся! — ответила я, вырывая дверь из его рук.​​

​​— Тогда я не отстану! Буду приходить каждый день, пока ты не согласишься! — крикнул он, делая шаг назад.​​

​​Я закрыла дверь на все замки и прислонилась к ней спиной, чувствуя, как по щекам текут слезы. Я обращалась везде, где только можно, я отчаянно искала помощи. Писала заявления в полицию, в прокуратуру, в социальные службы, обращалась к юристам, в кризисные центры.

Я рассказывала свою историю, показывала фотографии, доказывала, что Кирилл представляет угрозу для меня и моего сына. Но на меня никто не обратил внимания.​​

​​— Это ваши личные проблемы, решайте их сами, — говорили мне чиновники.​​

​​— Мы не можем вмешиваться в семейные дела, — отвечали юристы.​​

​​— У нас нет ресурсов, чтобы оказывать помощь всем нуждающимся, — разводили руками социальные работники.​​

​​Я чувствовала себя как в вакууме, как будто кричу о помощи, а никто не слышит. Я понимала, что осталась один на один со своей проблемой, и никто не собирается мне помогать.​

​***​

​Два месяца назад моя жизнь остановилась. Она не просто изменилась или пошла под откос, она именно остановилась, будто кто-то нажал на кнопку «пауза».

Я потеряла самое дорогое, что у меня было — моего Андрюшу. Тот день я помню в подробностях, в малейших деталях.. Каждое слово, каждый вздох, каждое мгновение запечатлелось в моей памяти навсегда.​​

​​Я опять задержалась на работе. Завал, отчеты, дедлайны — обычная рутина, которая отнимала у меня все силы и время. Я позвонила сыну, попросила его поужинать и сделать к моему возвращению уроки.

Строго-настрого наказала Андрюше никого в квартиру не пускать. Он всегда был послушным мальчиком и пообещал мне никому дверь не открывать.​​

​​— Андрюшенька, помнишь, как я тебе говорила, что никому дверь не открывать нельзя? Даже если будут говорить, что они от мамы? — спросила я.​​

​​— Да, мамочка, помню. Я же уже большой. Никому не открою. Буду ждать тебя и делать уроки, — пообещал мне сын.​​

​​— Умница моя! Скоро буду. Покушай хорошо и не балуйся, — сказала я, чувствуя облегчение, и повесила трубку.​​

​​Я уже ехала в автобусе домой, уставшая и измотанная, мечтая только об одном — обнять своего сына и уснуть. Телефон зазвонил, и на экране высветился незнакомый номер. Я сначала хотела проигнорировать звонок, но что-то меня остановило. Я нажала кнопку ответа.​​

​​— Алло? Кто это? — переспросила я, начиная волноваться.​​

​​На другом конце провода кто-то попытался что-то сказать, но слова тонули в потоке слез.​​

​​— Пожалуйста, говорите! Что случилось? — мой голос дрожал.​​

​​Наконец, сквозь рыдания, я услышала слова:​​

​​— Это… это… соседка ваша. С вами говорит…​​

​​— Соседка? Что с Андрюшей? Что случилось? — я почувствовала, как внутри все похолодело.​​

​​— Ох, миленькая… Ох, не знаю, как вам сказать…​​

​​— Говорите же! Не тяните! — я уже кричала в трубку, предчувствуя недоброе.​​

​​— Андрюши… больше нет…​​

​​— Что значит нет? Куда он делся? Что вы такое говорите? — я не могла поверить своим ушам.​​

​​— Он… он… упал… — заикаясь, продолжала соседка.​​

​​— Упал? Куда упал? — не унималась я.​​

​​— С балкона… С пятого этажа… — ее слова прозвучали, как приговор.​​

​​Я молчала, пытаясь осмыслить услышанное.​​

​​— Я… я как раз вышла на улицу… Услышала шум… Такой страшный шум… Подняла голову… А он… он летел вниз… Он скинул… — ее голос сорвался на крик.​​

​​— А кто был на балконе? Кто его толкнул? — я выдавила из себя этот вопрос, хотя уже знала ответ.​​

​​Наступила тишина, прерываемая лишь всхлипами.​​

​​— Муж ваш, скандалил вечно который… Он стоял на балконе… И… он ухмылялся… — прошептала соседка, и трубка выпала из моих дрожащих рук.​​

​​«Андрюша… упал… Кирилл… балкон… улыбается…» — эти слова врезались в мой мозг, словно раскаленные иглы. Я не могла поверить в то, что слышала. Это был какой-то страшный сон, кошмар, от которого нужно немедленно проснуться.​​

​​Я выбежала из автобуса. Бежала со всех ног, не чувствуя боли, не замечая ничего вокруг. В голове пульсировала только одна мысль: Андрюша… мой мальчик… мой сынок….​​

​​Когда я прибежала к дому, там уже было полно людей: полиция, скорая, зеваки. Я увидела моего Андрюшу… Он лежал на асфальте. Я подбежала к нему, упала на колени и обняла его. Я кричала, плакала, звала его по имени, но он молчал. Он больше никогда не ответит мне. Никогда.​​

​​Потом я увидела его… Кирилла… Он стоял в окружении полицейских, пьяный, с безумным взглядом, и улыбался.​​

​​— Я отомстил! Я отомстил тебе за все! Теперь мы квиты! — прокричал он, глядя на меня своими мутными глазами.​​

​​В тот момент я поняла, что моя жизнь закончилась. Вместе с моим Андрюшей. Все, что у меня было, все, ради чего я жила, исчезло навсегда. Осталась только боль, пустота и жажда мести.​

​***​

​К заседанию суда я готовилась тщательно. Не спала ночами, штудировала законы, но не для того, чтобы защитить себя или добиться справедливости.

Я знала, чем все закончится. Эта пакость не должна ходить по земле, она не должна дышать, спать и в принципе жить. Он отнял у меня самое дорогое, растоптал меня, и я не могла допустить, чтобы он остался жив.​​

​​Я влезла в бешеные долги, я продала все, что только у меня было, чтобы купить крошечный «ствол». Так кажется называют оружие? Я никогда в жизни не держала в руках таких опасных предметов. Ровно два месяца я палила по мишеням на пустыре, оттачивая реакцию, меткость и скорость. Каждая пуля должна была попасть точно в цель.​​

​​В зал суда я вошла подготовленной. Спокойная, уверенная, с тщательно продуманным планом в голове. Меня почему-то никто не обыскивал, пронесла я свой «подарок» в кармане широких брюк. Сидела и молча наблюдая за происходящим, стараясь не выдать своих истинных намерений.​​

​​Когда моему бывшему мужу дали последнее слово, я напряглась. Кирилл, погубивший нашего сына, рыдал, каялся, умолял не давать ему большой срок, потому что он раскаялся.​​

​​— Я виноват! Я понимаю, что совершил ужасную ошибку! Я был пьян, я не соображал, что делаю! Простите меня! Дайте мне шанс искупить свою вину! — кричал он, заливаясь слезами.​​

​​Я слушала и не верила ни одному его слову. Раскаялся? Он погубил моего сына и теперь просит прощения? Это было невыносимо.​​

​​— Раскаялся, гад? А чем это поможет моему Андрюше? Что он испытывал, когда летел с пятого этажа? — хотелось заорать мне, но я сдержалась.​​

​​Я ждала подходящего момента.​​

​​Судья уже собирался огласить приговор, когда я встала.​​

​​— Простите, Ваша честь, я хочу кое-что сказать, — произнесла я, стараясь говорить как можно спокойнее.​​

​​Судья посмотрел на меня с удивлением. Никто не успел среагировать, никто от меня не ожидал такой прыти. Никто даже и не подумал, что убитая горем мать придет на заседание суда не с пустыми руками. А зря… Так бы, возможно, спасли…​​

​​В него я выпустила три пули. Быстро, четко, без колебаний. Все попали точно в цель. Кирилл упал, начал захлебываться. В зале суда началась паника. Кто-то кричал, кто-то пытался спрятаться. Скрутили меня в зале суда, я не сопротивлялась. Зачем? Моя миссия была выполнена.​​

​​Во время задержания один из полицейских спросил меня:​​

​​— Зачем вы это сделали? Вы же загубили свою жизнь!​​

​​Я спокойно ответила:​

​— Моя жизнь была загублена два месяца назад, когда он лишил меня моего сына.​

​***​

​Я отбываю свой срок совершенно заслуженно, я ни о чем не жалею. Я сделала то, что должна была сделать. Я отомстила за Андрюшу. Выйду и сразу же отправлюсь к сыну. Он меня ждет, мой мальчик. Я буду с ним, в мире, где нет боли и страданий.​

Источник