Тамара аккуратно раскладывала на полках новые кухонные полотенца с нежным цветочным рисунком, когда телефон неожиданно завибрировал. Она вздохнула, заметив четыре пропущенных вызова от Ольги, своей коллеги. Наверное, какая-то пустяковая ситуация. Вернувшись к шкафчику, Тамара была прервана очередным звонком.
— Там, почему ты трубку не берёшь? — быстро заговорила Ольга. — Ты знаешь, что у Натальи Ивановны юбилей в субботу?
В руке Тамары замерло полотенце.
— Какой юбилей?
— Ей исполнится семьдесят пять. Светлана звонила, она вместе с Дмитрием приглашены. Говорит, что Наталья Ивановна разослала приглашения всем уже две недели назад.
Полотенце скользнуло из рук Тамары. Тридцать два года совместной жизни с Алексеем, и ни одного семейного торжества она не пропускала. А тут юбилей свекрови — и тишина.
— Может, просто забыли? — прошептала она, хотя сомневалась в этом.
— Забыл? Нет! Светлана говорит, что там список на двадцать гостей. Все приглашены: братья Алексея со своими женами и даже та бывшая соседка с пятого этажа.
Тамара опустилась на табурет. В памяти всплыли моменты: как ухаживала за свекровью после операции на желчном пузыре, как тратила свои отпускные, чтобы помочь Наталье Ивановне поставить новые зубы, как присматривала за её внуками, когда все были заняты.
— Я тебе скажу, — не унималась Ольга, — всё это из-за того торта на прошлый Новый год. Ты же помнишь, что купила не тот, который она хотела?
— Ольга, дело не в торте. Она всё время считала меня чужой.
В тот момент в квартиру вошёл Алексей, входная дверь с грохотом захлопнулась. Тамара поспешно попрощалась с подругой.
Муж направился на кухню, встряхивая мокрые после дождя волосы, как мальчишка. Тамара внимательно смотрела на морщинки возле его глаз, на черты лица, знакомые ей до боли — тридцать два года вместе. И всё же — чужая.
— Алексей, у твоей мамы в субботу юбилей? — спросила она, стараясь говорить спокойно.
Он остановился у холодильника, не оборачиваясь.
— Да, что-то должно быть.
— Почему ты не рассказал мне?
Алексей открыл холодильник и долго всматривался внутрь, будто видел содержимое впервые.
— Мама не хочет большого праздника. Только самых близких.
— Самых близких? — Тамара повторила с горечью. — Значит, я туда не вхожу?
— Там, зачем сразу создавать проблемы? — наконец повернулся он к ней. — Ты же знаешь, какая у мамы натура.
— Натура? — Тамара почувствовала прилив эмоций. — Я столько лет терплю её причуды! Это не причуды, Алексей, это…
Она не смогла подобрать слов и резко махнула рукой.
— Я помогала с операцией, когда ты был в командировке. Сидела с внуками, когда ваша Ирина ехала на курорт. Тридцать два года пытаюсь стать хорошей невесткой. А в ответ — вот так?
Алексей потер переносицу.
— Там, тебе обязательно постоянно счёты устраивать?
— Я не считаю! — голос Тамары дрогнул. — Я просто хочу быть частью твоей семьи. Правда, это так много?
Он глубоко вздохнул и сел на стул.
— Послушай, ты всё преувеличиваешь. Мамина просьба — просто небольшой, камерный праздник.
— Камерный? На двадцать человек? — Тамара с трудом сдерживала слёзы. — И даже соседка с пятого этажа будет!
— Откуда ты это узнала…
— Какая разница откуда! — схватив полотенце, она яростно стала вытирать столешницу, которая и так была сухой. — Тридцать два года, Алексей! Что я сделала не так? Скажи!
Он попытался дотронуться до её руки, но Тамара отстранилась.,— Там, ты же знаешь маму. Она по-прежнему уверена, что ты у неё меня отобрала.
— Отобрала? — Тамара горько рассмеялась. — Тебе было двадцать пять, когда мы встретились! Не пять!
Она вспомнила свой первый визит в дом Натальи Ивановны. Как старалась понравиться, испекла пирог по бабушкиному рецепту. А свекровь лишь стиснула губы: «У нас в семье так не готовят».
— Всю жизнь, — продолжала Тамара, — я старалась ей угодить. А она? Помнишь, как при всех заявила, что я неправильно воспитываю Андрея? Или как перед моими родителями сказала, что я не умею готовить? А ты всегда молчал, всегда! Сохранял нейтралитет!
— И что ты хочешь предпринять? — раздражение прозвучало в голосе Алексея. — Чтобы я из-за какого-то праздника поругался с мамой?
— Не из-за праздника! — подскочила Тамара. — Из-за отношения! Из-за того, что твоя мать тридцать два года не считает меня частью семьи, а ты это позволяешь!
Она обернулась к окну. За стеклом шел мелкий дождь, серый и мрачный, как её настроение.
— Там, не преувеличивай, — Алексей подошел и неловко обнял её за плечи. — Хочешь, я поговорю с ней? Может, это просто недоразумение.
— Недоразумение? — Тамара вырвалась из его объятий. — Нет, Алексей. Было бы так, если бы это случилось впервые. А сейчас… это просто плевок в душу.
Последние дни Тамара словно ходила в состоянии тумана. На работе улыбалась через силу, дома молчала. Алексей пытался как-то уладить ситуацию, но каждый его довод лишь усугублял боль.
— Ты не представляешь, как она огорчилась в прошлом году из-за того торта, — сказал он в четверг вечером за ужином. — Мама считает, что ты сделала это нарочно.
— Нарочно? — Тамара отложила вилку. — Я обошла три кондитерские, чтобы найти торт без глютена, потому что у неё аллергия!
— Но ты же знаешь, она любит только с безе, а ты взяла с кремом.
— Потому что с безе уже не было! — Тамара почувствовала, как к горлу подступают слёзы. — Ты правда думаешь, что я потратила полдня на поиски, чтобы нарочно купить не тот?
Алексей промолчал, и его молчание говорило громче слов.
В пятницу вечером Тамара заглянула в комнату сына. Андрей приехал на выходные. Лежал на диване, погружённый в телефон.
— Андрей, у бабушки скоро юбилей.
— Ага, — ответил сын, не отрываясь от экрана. — Папа говорил.
— Ты… пойдёшь?
Андрей, наконец, поднял взгляд.
— Бабуля просила. Мне что, не поздравлять её?
Тамара кивнула, пытаясь скрыть разочарование. Даже сын не замечал несправедливости.
— Конечно, — произнесла тихо. — Поздравь.
В субботу дом опустел. Алексей с Андреем уехали с утра, унося подарки и цветы. Тамара осталась одна. Бессмысленно блуждала по комнатам. На каждой фотографии Наталья Ивановна стояла немного в стороне.
Провела пальцем по стеклу фоторамки. Семейный снимок пяти лет назад — свадьба Андрея. Она в голубом платье, Алексей в строгом костюме, молодожёны сияют. А Наталья Ивановна смотрит так, будто её заставили пить уксус.
— Даже в такой день, — прошептала Тамара, обращаясь к фотографии. — Даже на свадьбе внука.
Помнила, как свекровь отозвала сына в сторону и громко, чтобы все слышали, сказала: «Ну хоть внук мой на приличной девушке женился, в отличие от некоторых». И как Алексей опять молчал.
Вечером муж и сын вернулись в хорошем настроении. От них пахло дорогими духами Натальи Ивановны.
— Как всё прошло? — спросила Тамара, стараясь говорить ровно.
— Отлично! — Алексей плюхнулся в кресло. — Мама была так счастлива. Ты бы видела, как она радовалась, когда мы…
Он замолчал, заметив выражение лица жены.
— Извини, Там. Я не подумал.,Андрей нервно переступал с ноги на ногу в прихожей.
— Думаю, пойду спать, — тихо произнёс он и ушёл в свою комнату.
— Мамина передача тебе, — спустя мгновение заметил Алексей.
— Передача? — Тамара ощутила сдавленность внутри. — Она вспомнила обо мне?
— Тамара, перестань, — попытался успокоить её Алексей.
— Нет, именно ты перестань! — не выдержала она. — Хватит притворяться, что всё в порядке. Твоя мать меня опять унизила! И тебе это безразлично!
— Мне вовсе не всё равно, — встал Алексей с кресла. — Просто я не хочу оказаться между вами обеими. Вы…
— Что значит «обе»? — прервала Тамара. — Договаривай! Мы обе — кто?
Алексей потёр виски.
— Вы слишком эмоциональны. Из мелочи делаете проблему.
— Вот как, — Тамара насмешливо улыбнулась с горечью. — Значит, моя боль — это всего лишь «проблема из мелочи»?
Она развернулась и направилась в спальню, хлопнув дверью.
Прошло десять дней.
Тамара и Алексей общались сдержанно, по-деловому. Андрей уехал. Жизнь снова вошла в привычное русло.
Тамара перестала звонить свекрови по воскресеньям, как делала раньше. Прекратила интересоваться её здоровьем. И, удивительно, вместо чувства вины пришло странное облегчение, словно сбросила тяжёлый груз, который тянула тридцать лет.
На одиннадцатый день после юбилея телефон Тамары зазвонил. На экране высветилось имя «Наталья Ивановна». Она застыла, не решаясь ответить. Телефон продолжал звонить, а она смотрела на него, словно на змею. В конце концов, решилась.
— Алло?
— Тамочка, привет, — голос свекрови звучал необычайно ласково. — Как ты, дорогая?
Тамара закрыла глаза. «Дорогая». За тридцать два года Наталья Ивановна ни разу не обращалась к ней так.
— Здравствуйте, Наталья Ивановна. Всё хорошо, спасибо.
— А я совсем приболела, — появилось в голосе свекрови нотки жалости. — После юбилея сдала. Давление скачет, сердце бьётся, ноги не слушаются.
— Очень жаль, — ответила Тамара. — Вы обращались к врачу?
— Какие врачи! Только деньги берут, а пользы нет. Мне бы в санаторий поехать, подлечиться бы. Алексей говорил, что у вас отпускные были накоплены?
По спине Тамары пробежал холодок. Вот оно что.
— Да, мы копим на поездку к Одессе, — осторожно ответила она.
— Тамочка, — голос Натальи Ивановны стал ещё нежнее, — ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь. Ты для меня как дочь. Я бы никогда не осмелилась просить, но ситуация такая тяжёлая…
«Как дочь», — прокрутила Тамара в мыслях. Тридцать два года свекровь не называла её так, а теперь — вот пожалуйста.
— Алексей в курсе вашей просьбы? — спросила она.
— Нет, что ты! — встревоженно отозвалась Наталья Ивановна. — Он очень переживает за меня, не хочу его тревожить. Мы с тобой, женщины, поймём друг друга.
Тамара молчала. В голове прокручивались образы: она отдаёт деньги свекрови, вновь откладывает поездку к Одессе, о которой мечтала три года, а Наталья Ивановна в санатории шепчет подругам, как ловко выманила деньги у «этой выскочки».
— Наталья Ивановна, — неожиданно спокойно произнесла Тамара, — какая сумма вам нужна?
— Ой, дорогая, путёвка стоит сорок тысяч, но мне хотя бы половину…,— Нет, я имела в виду другое, — прервала Тамара. — Хотела узнать, сколько ещё вы намерены меня унижать? Сколько ещё времени мне приходится доказывать, что я заслуживаю быть частью вашей семьи?
В трубке молчание стало невыносимым.
— Ты хочешь сказать… — свекровь запнулась, затем её голос резко изменился, вновь приобретя холодный тон: — Ты отказываешься поддержать больную старушку?
— Я отказываюсь быть объектом эксплуатации, — твёрдо заявила Тамара. — Меня не позвали на юбилей, но вспомнили, когда понадобились деньги.
— Как ты смеешь! — вскрикнула Наталья Ивановна. — После всего, что я для тебя сделала! Я тебе собственного сына отдала!
— Отдала? — Тамара сквозь горькую усмешку произнесла. — Вы никогда его не отдавали. Алексей и я выбрали друг друга сами. А вы… на протяжении тридцати двух лет пытались доказать, что я вам не подхожу.
— Я всё расскажу Алексею! Он поставит точку между нами, увидишь!
— Рассказывайте, — спокойно возразила Тамара. — Я уже не боюсь правды. Уважение должно быть взаимным, Наталья Ивановна.
Она отключила звонок и некоторое время просто смотрела в пустоту. Внутри перемешались противоречивые чувства: стыд, облегчение, страх и… возможно, гордость?
Вечером Алексей вернулся домой. По его лицу Тамара сразу поняла — мама уже позвонила.
— Что ты натворила? — с порога спросил он. — Мама в истерике! Говорит, что ты была груба и отказалась помочь ей!
Тамара глубоко вздохнула.
— Сядь, Алексей. Нам нужно поговорить.
Они долго сидели на кухне. Тамара рассказывала спокойно, без упрёков, делилась тем, что чувствовала все эти годы. Как пыталась, как верила, как сталкивалась с отчуждением. Алексей поначалу защищался, затем раздражался, а потом просто слушал.
— Чего ты от меня хочешь? — спросил он в конце концов. — Чтобы я отвернулся от матери?
— Нет, — ответила Тамара, качая головой. — Просто не требуй от меня быть её бесконечным донором — эмоциональным, финансовым или любым другим. Для человека, который меня не уважает. Встань хоть раз на мою сторону.
Алексей долго молчал, потирая переносицу.
— Знаешь, я всегда думал, что держу нейтралитет, — наконец произнёс он. — Но теперь понимаю, что это просто трусость. Простой страх.
Тамара бережно прикоснулась к его руке.
— Это не трусость. Это желание угодить всем. Но так не бывает, Алексей.
— И что теперь? — он поднял на неё усталый взгляд.
— Теперь мы будем учиться уважать границы — мои, твои и твоей матери. Я больше не собираюсь прогибаться ради внимания, но и не требую, чтобы ты выбирал между нами.
На следующий день Алексей навестил мать. Вернулся хмурый, но спокойный.
— Поговорил с ней. Сказал, что денег на санаторий не отдадим. И что теперь она должна уважать тебя, если хочет видеть нас вместе.
— Как отреагировала?
— Сначала закатила истерику, — слабо улыбнулся Алексей. — Потом обвинила тебя во всех бедах. А когда я собирался уходить… расплакалась. По-настоящему, не притворно. Сказала, что боится остаться одна.
Тамара ощутила жалость.
— Мы её не оставим, — тихо произнесла она. — Просто больше не позволим ей манипулировать нами.
Спустя неделю Наталья Ивановна снова позвонила. На этот раз сразу Алексею, попросив привезти лекарства. Алексей приехал вместе с Тамарой. Свекровь приняла её настороженно, но без привычной холодности.
— Чаю хочешь? — неловко спросила она.
— Хочу, — кивнула Тамара.
Они сидели втроём, пили чай с вишнёвым вареньем и разговаривали — о погоде, здоровье, новостях. Не прозвучало ни слова о юбилее или санатории. Тамара почувствовала, что что-то изменилось. Не в Наталье Ивановне, а в самой себе.
