Завтра поменяю замки. — Только попробуй! — вскрикнула Людмила Сергеевна. — Алексей тебе этого не простит! — Пусть решает сам, кого прощать, — устало ответила Тамара. — Я больше так жить не стану.
Она зашла в комнату, закрыла дверь и впервые за долгое время пустила слёзы.
Без рыданий, тихо, почти неслышно.
Слёзы неспешно стекали по щекам, словно осенний дождь по стеклу.
Прошло четыре дня с той ночи.
Октябрь подходил к концу: по утрам на окнах лежал иней, воздух становился резким, в нем ощущался запах мороза и горелых листьев.
В городе стояло странное межсезонье, когда кажется, будто всё застыло — и погода, и чувства.
— Тамара, нам нужно поговорить, — голос Алексея звучал глухо, словно решение уже принято.
Она стояла у окна с чашкой холодного чая и не обернулась. — Говори.
— Мама была права.
Эти слова ударили, словно пощёчина.
Тамара медленно повернулась. — В чём именно?
Что я украла её дом?
Или в том, что я не пускаю чужих в свою квартиру? — Не искажай, — вздохнул Алексей. — Она просто хочет справедливости. — Справедливости? — с горечью усмехнулась Тамара. — Я купила квартиру на свои деньги, по всем правилам.
А теперь кто-то, кто продал её добровольно, требует “справедливости”? — Мама чувствует себя обманутой. — Обманутой?! — резко поставила чашку Тамара, и чай выплеснулся. — Ты что, совсем сошёл с ума?
Алексей устало посмотрел на жену. — Тамар, не кричи.
Я не хочу ссор.
Я хочу лишь спокойствия. — Спокойствия не будет, — ответила она твёрдо. — Пока твоя мама считает, что я украла у неё что-то.
— Может, тогда оформить всё на двоих, как она просит? Чтобы она отстала. — Ты серьёзно? — голос Тамары стал тихим, но опасно ровным. — Ты предлагаешь отдать половину квартиры лишь ради спокойствия твоей мамы? — Ну хотя бы прописать меня, — пробормотал Алексей. — Чтобы формально всё было правильно. — Вот это ты не дурак, — с усмешкой сказала Тамара. — Значит, с мамой уже всё обсудили?
Кто и сколько получит, если я соглашусь? — Не говори так, — поморщился Алексей. — Никто ничего не делит. — Правда? А что тогда вы вчера у нотариуса делали?
Муж вздрогнул. — Откуда знаешь? — Соседка увидела, — спокойно ответила Тамара. — Видела, как вы с пожилой дамой у входа стояли с бумагами и обсуждали “долю сына”.
Алексей молчал. — Ну что, молчишь? — продолжала она. — Хотели тихо оформить, пока меня не было? — Мама просто советовалась! — вспыхнул он. — Я ничего не подписывал! — Но собирался.
Он опустил взгляд. — Я хотел, чтобы жили мирно. — Мирно? — Тамара подошла почти вплотную. — Ты хотел мира, а устроил предательство!
Она стояла перед ним в домашней кофте, с растрёпанными волосами, но в глазах горела сила, и Алексей отступил.
— Знаешь, что самое отвратительное? — тихо сказала она. — Я верила тебе.
После всего — после сделок, после её слёз, после твоих “она просто не привыкла”.
А ты пошёл за её спиной. — Я не хотел зла, — пробормотал он. — Просто не хочу, чтобы мама страдала. — А я, значит, должна страдать? — Тамара подняла брови. — Ты хоть раз подумал обо мне?
Он молчал.
Вечером, когда за окном стемнело, и город наполнился звуками ветра, Тамара сидела на кухне и перелистывала документы.
Договор купли-продажи, банковский чек, свидетельство о собственности — всё было в порядке.
Она внимательно рассматривала печати и подписи, словно искала в них оправдание.
Вдруг телефон завибрировал.
Сообщение от незнакомого номера: «Тамара, вы умная женщина.
Не доводите до суда.
Подумайте.
Людмила С.»
Она перечитала сообщение несколько раз.
Сердце забилось быстрее.
Суд.
Значит, старуха настроена идти до конца.
Тамара откинулась на спинку стула и улыбнулась. — Ну что ж, хотите войны — получите войну.
Спустя неделю она уже знала всё: Людмила Сергеевна подала иск о признании сделки недействительной из-за введения в заблуждение.
Мол, Алексей не был осведомлён обо всех условиях продажи, и мать обманута.
Тамара читала копию заявления, не веря своим глазам.
Алексей вернулся домой поздно, заметно нервничая. — Мама подала, да, — сказал он, не дожидаясь вопросов. — Я пытался отговорить, честно. — Поздно. — Я не хотел, чтобы всё так получилось. — А чего ты хотел?
Чтобы я просто тихо отдала ключи и ушла? — Тамар… — Нет, не “Тамар”! — крикнула она. — Ты позволил своей матери унизить меня!
Я для неё вор, самозванка, а ты молчишь! — Что я могу сделать?! — сорвался Алексей. — Она меня не слушает! — А я должна слушать её бред?!
Он замолчал.
Долго смотрел на неё, почти с жалостью. — Я устал. — Устанешь — отдохни.
У мамы, например.
Он не ответил.
