Ольга взглянула на вещи, аккуратно разложенные в комоде — всё было на своих местах.
На шкаф, в который теперь никто не сунется без разрешения.
На свою жизнь, которую ей удалось вернуть.
Она не испытала ни радости, ни облегчения.
Только тишину.
Ту спокойную, долгожданную тишину, в которой наконец можно было дышать свободно.
Границы, которые она установила, оставались непоколебимыми.
Новый замок на двери.
Новые правила, по которым теперь жила.
Новая твёрдость в голосе, когда кто-то пытался на неё надавить.
Она научилась говорить «нет».
Научилась не объяснять, не оправдываться и не чувствовать вину за то, что защищает себя.
Это далось нелегко, но оно того стоило.
Телефон завибрировал.
Пришло сообщение от Марины: «Завтра идём в кино? Вышел новый фильм, говорят, неплохой».
Ольга улыбнулась и ответила: «Давай. Во сколько?»
Простой диалог.
Простые планы.
Простая жизнь, где главное — спокойствие.
Настоящее, заслуженное, выстраданное спокойствие, когда не приходится оглядываться, ждать очередного удара и обороняться от тех, кто должен был быть рядом.
Однажды весной, когда снег почти растаял, Ольга заметила на улице Нину Петровну.
Та шла по другой стороне дороги, согбенная, с тяжёлыми сумками в руках.
Постарела.
Лицо стало худым, движения замедлились.
Ольга остановилась, наблюдая за ней.
Без злобы.
Без радости из-за того, как всё сложилось.
Лишь пустота, словно смотришь на незнакомку, с которой когда-то пересекались пути.
Нина Петровна её не заметила.
Прошла мимо и скрылась за углом.
Ольга задержалась ещё на мгновение, потом развернулась и пошла дальше.
У неё были свои заботы.
Своя жизнь.
Та самая, которую она отвоевала и никому больше отдавать не собиралась.
Вечером она переклеивала обои в спальне — выбрала светлые, почти белые.
Избавилась от старого кресла в углу, которое лишь собирало пыль.
Квартира стала легче, просторнее.
Алексей Иванович зашёл помочь с тяжёлым рулоном и, глядя на обновлённые стены, сказал: — У тебя тут стало хорошо. Светло.
— Да.
— Светло.
— Да.
— Светло.
Она перестала вспоминать Нину Петровну каждый день.
Иногда лишь мелькала мысль — случайно, услышав чей-то похожий голос в транспорте.
Но это были лишь краткие вспышки, без боли и тяжести.
Однажды Марина спросила: — Ты не жалеешь, что подала заявление?
Ольга задумалась. — Нет. Я жалею только о том, что не сделала этого раньше, что терпела так долго.
— Многие терпят всю жизнь.
— Знаю. Но я больше не хочу быть в их числе.
Они сидели на кухне, пили чай, а за окном медленно сгущался вечер.
Обычный вечер.
Обычный день.
Без драм и потрясений.
Именно такой, какой хотела Ольга.
Она научилась жить по-новому.
Не оправдываясь.
Не извиняясь за право на своё пространство.
Не испытывая вины за то, что отстояла свои границы.
Квартира перестала быть крепостью, в которую нужно было прятаться.
Она превратилась в дом.
Место, куда хочется возвращаться.
Где светло, тихо и спокойно.
Где никто не станет рыться в шкафах, унижать или притворяться, что имеет право на твою жизнь.
Ольга закрыла телефон, допила чай и поднялась.
Впереди был новый день.
И он принадлежал только ей.
