А не тогда, когда решение примут за неё другие.
Самое важное теперь было в том, что её мнение учтут.
Её услышат.
Её выбор будет иметь значение.
Спустя неделю вся семья собралась вместе вновь.
Тамара Петровна испекла пирог.
Вова с радостью бегал по квартире.
Игорь и Наталья расположились за столом. – Я подумала, – начала Тамара Петровна, – что пока хочу остаться здесь.
В своей квартире.
Но ванную можно сделать более безопасной.
И если найдём хорошую сиделку, которая будет приходить пару раз в неделю помогать с уборкой и покупками, я не возражаю.
Игорь кивнул. – Отлично, мама.
Так и поступим. – И ещё, – тихо добавила она, – если со мной что-то случится, если станет совсем плохо… тогда я хочу, чтобы вы сами выбрали для меня место.
Но хорошее.
Где будут порядочные люди.
Где не станут считать меня обузой. – Мама, – ответил Игорь, – до этого ещё далеко.
Ты будешь жить ещё очень долго.
Но если что – мы рядом.
Всегда.
Тамара Петровна улыбнулась.
Впервые за многие недели её охватило облегчение.
Страх отступил.
Не полностью и не навсегда.
Он иногда возвращался тихими ночами, когда она одна лежала в темноте.
Но теперь она знала: она не одна.
Её не бросят.
Её не предадут.
Её голос имеет значение.
И этого было достаточно, чтобы продолжать жить.
Наталья подлила чаю.
Вова принес альбом с марками, который бабушка берегла с советских времён, и они вместе рассматривали старые картинки.
За окном уже темнело, но на кухне царила теплота и уют. – Бабушка, а покажешь мне фотографии, когда папа был маленький? – попросил Вова. – Конечно, внучок.
Сейчас принесу.
Тамара Петровна поднялась и направилась в комнату за альбомом.
Она шла медленно, опираясь на край стола, но передвигалась самостоятельно.
И думала о том, что пока может ходить сама, пока способна варить чай и печь пироги, пока умеет разговаривать и принимать решения – она живёт.
По-настоящему живёт.
А не просто доживает.
И впереди у неё было ещё много времени.
Много времени. – Мама, ты найдёшь? – позвал из кухни Игорь. – Найду, найду, – ответила она. – Вот он, в серванте.
Она взяла альбом, пролистала страницы и вернулась на кухню.
Села рядом с внуком и открыла первую страницу. – Смотри, это твой папа.
Ему здесь три года.
Вова засмеялся. – Ой, какой он смешной!
Они листали альбом, и Тамара Петровна рассказывала истории.
О том, как Игорь пошёл в первый класс.
Как они ездили на море.
Как он учился кататься на велосипеде и разбил коленку.
Обычные истории обычной жизни.
Но для неё – бесценные.
Когда настало время уходить, Игорь задержался в прихожей. – Спасибо, что ты нам доверяешь.
Тамара Петровна крепко обняла его, как в детстве. – Сынок, я так боялась, что вы меня не услышите, – призналась она тихо. – Мама, мы всегда тебя слышим.
Всегда.
Просто иногда не знаем, как правильно поступить.
Но мы учимся.
Вместе.
Он ушёл.
Тамара Петровна закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.
Затем медленно направилась на кухню, собрала чашки, помыла их.
Вытерла стол.
Взглянула в окно на вечерний город.
Завтра наступит новый день.
И она встретит его здесь, в своей квартире, среди своих вещей, своих воспоминаний.
А главное – с уверенностью, что её жизнь принадлежит ей.
И никто не решит за неё, как ей жить и где умирать.
Это была её победа.
Маленькая, тихая, незаметная для посторонних.
Но для неё – огромная.
Страх остался где-то глубоко в душе, но больше он не управлял ею.
Потому что теперь она знала: её любят.
Её уважают.
Её слушают.
Она легла спать спокойно.
И впервые за много недель уснула без тяжёлых снов о казённых стенах и чужих лицах. – Спокойной ночи, – прошептала она во тьму.
