Я подошла к стене.
Обои были новыми, дорогими.
Их выбирала Тамара лично, около двух месяцев назад. «Я старалась для вас», — говорила она тогда.
Я приложила шпатель к углу и надавила. — Чёрт, — прошептала я.
Обои поддались.
Полоса отслоилась, открыв серый бетон.
Я потянула ещё.
И ещё.
Под одним из слоёв обнаружилась старая наклейка — дата передачи квартиры Игорю.
Шесть лет назад.
Но Тамара до сих пор считала её своей.
Я оторвала наклейку и продолжила.
Шпатель скрипел, руки быстро уставали, но я не останавливалась.
С каждым новым движением повторяла про себя: — Чёрт.
Небольшой участок стены остался обнажённым.
Я отступила и оглядела.
Бетон.
Серый, грубый, искренний.
Вот так.
Утром Тамара вошла в комнату и застыла. — Что это?!
Я стояла у окна.
Максим игрался с машинками рядом, не понимая происходящего. — Ольга! — голос Тамары сорвался в крик. — Что ты наделала?!
Родные сбежались.
Тётя Ирина, дядя Сергей, Наташа.
Игорь вышел последним, бледный. — Это ужасное оскорбление! — Тамара задыхалась. — Я для вас всё сделала!
Всё!
Я молчала.
Подошла к плинтусу, присела на корточки и начала его снимать.
Медленно.
Демонстративно. — Ольга, пожалуйста, — Игорь сделал шаг ко мне, но я не подняла головы. — Остановись.
Плинтус оторвался с хрустом.
Я положила его на пол. — Ты говорила, что выгоняешь нас, — сказала тихо, глядя на Тамару. — Я не хочу, чтобы это касалось вещей.
В комнате повисла тяжёлая, давящая тишина.
Наташа отвернулась.
Игорь закрыл лицо руками.
Тамара сделала шаг вперёд, но я не отступила. — Ты разрушила всё, — прошипела она. — Нет, — ответила я. — Я лишь вернула тебе то, что ты так любишь контролировать.
Через час я собирала вещи.
Тамара кричала в коридоре, родня толпилась у двери.
Игорь сидел на кровати, уткнувшись в колени. — Всему двору расскажу, какая ты неблагодарная! — голос свекрови звучал резко. — Теперь никто вас не примет!
Я застегнула чемодан и подошла к Максиму.
Он проснулся от шума и заплакал.
Я подняла его на руки, прижала к груди. — Мама, почему все кричат? — всхлипнул он. — Тихо, солнышко.
