Я улыбнулась ему в ответ. – Всё в порядке.
Главное — что мы живы… и кому-то действительно нужны.
Мы ненадолго замолчали.
Затем я поведала о детском клубе, о том, как ребята пишут письма вымышленным персонажам, о вечерах, когда бабушки собираются за травяным чаем и обсуждают свои любимые книги.
Вдруг Игорь спросил: – А можно я к вам?
– В следующий раз приходи со своими историями… или с хлебом угостить? – Конечно, приходите! – весело ответила я. – У нас всё искренне и по-настоящему.
В тот вечер, возвращаясь домой, я больше не ощущала себя чужой.
В груди поселилось удивительное чувство лёгкости: всё сложилось правильно.
Есть своя опора, своё место силы, пусть и не в семейной пекарне, а в уютной библиотеке.
И главное — я снова кому-то нужна.
Хотя бы одному человеку.
Хотя бы себе самой. *** За окном осенний ветер вздымал кроны тополей, смешивая ароматы земли, влажных листьев и — удивительно — тонкую сладость, доносящуюся с рынка.
В библиотеке становилось всё уютнее: приносили пледы, запасали чай с лимоном, а дети, будто готовясь к зимовке в тёплом уголке, просили повесить гирлянду над полкой со сказками.
Внезапно в жизни появилась суета — приятная и хлопотная, как перед большим семейным праздником.
Мы с Надеждой Петровной планировали новые занятия, печатали афиши для читального зала и даже организовали марафон «Книга за книгу» — забавную инициативу, когда каждый приносил прочитанную и особенную книгу с личным посланием для следующего читателя.
Оказалось, что наша Звенигородка, казавшаяся тихой, жила насыщенной жизнью — под слоем привычки скрывалось желание действий.
Подростки предложили вести мастер-класс по написанию настоящих бумажных писем — таких, которые почти исчезли из обихода.
А пожилая Ольга Ивановна взяла за правило ежедневно приносить поделки ручной работы — от вышитых закладок до расписных чашек для чаепития.
Времена, когда я чувствовала себя чужой среди своих, быстро уходили — словно дождь смывал усталое летнее золото с земли.
Но не всё могло быть только светлым… *** Однажды Надежда Петровна задержалась дольше обычного за своим столом, на мгновение выглядела растерянной, даже виноватой.
Сквозь клубы дыма от её любимой травяной сигареты в голосе прозвучала тревога: – Тамарка, мне пришло письмо… Говорят, хотят закрыть библиотеку.
Или, как говорят официально, «оптимизировать».
Мол, расходы, излишки, неэффективность… Я слушала, и внутри всё сжималось: словно какой-то невидимый гигант сжал сердце в кулак.
Опять испытание… Только привыкла к спокойствию — и вот оно.
На следующий день мы собрали всех, кого смогли.
Пришли пожилые женщины, дети, учителя и даже несколько подростков, обычно стоявших в стороне.
Слышались громкие слова, кто-то спорил, кто-то тихо плакал.
Но сильнее всего были короткие слова четырёхлетнего Миши, который тянул меня за руку и серьёзно произнёс, не оглядываясь: — А если здесь не будет книжек, где я буду жить по вечерам?.. *** И тут я вспомнила: дома, в старом ящике, лежала школьная грамота за «любовь к слову».
Забавно, как детская ценность вдруг становится маяком.
Я поняла — нельзя сдаваться.
Решила попробовать — вникать, бороться, писать письма, ходить по инстанциям, настаивать, спорить.
Все подключились: кто-то готовил официальные обращения в администрацию, кто-то собирал подписи, кто-то готовил материалы для газет.
Даже Игорь поддержал.
Он уговорил местную булочную устроить литературный завтрак — праздник и для любителей вкусной еды, и для поклонников книг, с розыгрышем хлеба за правильные ответы из школьной программы.
Шум стоял — светлый, бодрящий, объединяющий.
И я вдруг почувствовала: неважно, чем всё закончится, но сейчас я действительно нужна — всем им.
Ведь читают не только книги.
Читают примеры.
И, кажется, кто-то читает меня. *** Шли дни, наступала поздняя осень.
Дожди по-прежнему барабанили за окнами, но читальный зал светился до позднего вечера.
Я находила в углах записки: «Спасибо», «Мы с вами», «Не уезжайте».
Старый шкаф, которому я доверяла свои тревоги, теперь хранил лишь одну мысль: пока мы вместе — библиотека жива.
И однажды вечером Игорь пришёл с корзиной свежих булочек и тихо сказал: «Ты молодец, сестрёнка.
Благодаря тебе мы все стали немного ближе», — я впервые восприняла похвалу не скептически, а с благодарностью.
Потому что нашла себя.
И своё место — не в пекарне, не в привычных заботах, а здесь, среди тех, кто нуждается в словах и тепле. *** Ноябрь.
Серые сумерки опускались быстро, словно специально превращая библиотеку в маленькую планету со своим светом, дыханием и особенной тёплой тишиной.
Я стояла у окна, перебирала новые детские книги, а мысли скакали, как зайцы по огороду — тревожные, взволнованные… Страшно.
Честно.
В свои сорок шесть я впервые ощущаю себя обнажённой душой, без какой-либо защиты.
А что, если ничего не получится?
