— Значит, так.
Я забираю машину, дачу и вклад.
Квартиру оставляю тебе — будь благодарна.
Тамара стояла в середине гостиной в халате, который ещё вчера казался ей уютным, а теперь выглядел как лохмотьё.
Муж — точнее, уже бывший муж — Алексей укладывал свои вещи в коробку.
Делал это методично.
Спокойно.
Будто увольнялся с работы, которая его не интересовала. — Алексей, мы прожили вместе двадцать лет.
Двадцать! — Именно поэтому я ухожу.
Пока ещё можно что-то изменить.
Он не поднял взгляда.
Просто складывал рубашки — те самые, которые она гладила каждое воскресенье. — У тебя кто-то есть?
Пауза.
Алексей застыл, держа в руках галстук. — Есть.
Женщина, которая понимает, что мужчине нужно пространство для развития.
А не домохозяйка, которая за двадцать лет так и не научилась зарабатывать.
Тамара ощутила, как внутри что-то рвётся.
Не сердце — что-то глубже.
Какая-то опорная балка, на которой держалась вся её жизнь. — Я растила твоего сына.
Создавала тебе уют.
Ты сам просил меня не работать! — Просил? — Алексей, наконец, повернулся.
На его лице читалась брезгливость, словно она была пятном на его идеальной репутации. — Я позволял тебе не напрягаться.
Понимаешь разницу?
А ты расслабилась.
Обрюзгла.
Даже в магазин ходишь в трениках. — Вон. — Что? — Убирайся отсюда.
Сейчас же.
Её голос дрожал, но впервые за весь разговор Тамара подняла голову.
Алексей усмехнулся, застегнул чемодан. — Квартира, кстати, оформлена на меня.
Подумаю, стоит ли оставить тебе её — может, и оставлю.
А если нет — продам.
У Ольги как раз есть покупатели.
Звук хлопнувшей двери.
Тишина.
И Тамара, скользящая по стене вниз на пол кухни, где ещё стоял его недопитый кофе. *** Первую неделю она почти не покидала квартиру.
Сын Дмитрий учился в другом городе, на втором курсе.
Она звонила ему ежедневно, при этом втирала, что всё хорошо.
Деньги на карте быстро таяли — Алексей действительно забрал всё, оставив ровно столько, чтобы она не умерла с голоду в первый месяц.
На второй неделе пришло уведомление о продаже квартиры.
Покупатель уже найден.
Требовалось освободить помещение в течение месяца.
Тамара сидела на кухне с этим письмом в руках и думала: чему я вообще научилась?
Диплом библиотекаря двадцатилетней давности.
Курсы бухгалтерии, которые она бросила, когда забеременела.
Двадцать лет — хозяйство, кулинария, глажка.
Ничего.
На третьей неделе подруга Наташа, единственная, кто ещё отвечал на её звонки, сказала: — Тама, в такси берут всех.
Даже женщин.
Главное — права и машина. — Машины у меня нет. — Зато права есть.
Работай на чужой, с процентом.
Хоть так заработаешь что-то. *** Первую смену Тамара провела, сжимая руль так крепко, что костяшки пальцев побелели.
Диспетчер присылал заказы один за другим — городок небольшой, таксистов не хватало. — На Каролино-Днестровский, 15, быстро! — Пассажир упал на переднее сиденье, от него пахло перегаром. — Чё тормозишь? — Пристегнитесь, пожалуйста. — Ты вообще умеешь водить?
Бабы за рулём…
Тамара молча включила счётчик и поехала.
Руки дрожали.
За первый день — двадцать поездок.
Заработала тысячу девятьсот восемьдесят гривен.
Вычла бензин, процент арендатору — осталось шестьсот пятьдесят.
На это прожить нельзя.
Но других вариантов не было. *** Месяц превратился в два.
Тамара перестала реагировать на хамство.
Привыкла есть на ходу — сухие завтраки между заказами.
Привыкла спать по четыре часа, а потом снова садиться за руль.
В съёмной комнатушке на окраине пахло сыростью.
Общая кухня, соседка-алкоголичка, душ, который работал через раз.
Дмитрию она продолжала врать.
Говорила, что устроилась менеджером в офис.
Фотографировала чужие интерьеры из интернета — вот, мол, моё рабочее место.
Однажды вечером, после смены, Тамара заехала к подруге.
Наташа открыла дверь, ахнула: — Ты что с собой сделала? — Ничего. — Ты на пятнадцать лет постарела!
Круги под глазами, щёки впали…
Там, может, хватит?
Найди работу попроще. — Какую?
Уборщицей?
Там платят ещё меньше.
Наташа налила чай, долго молчала. — Слушай, а ты слышала — Алексея видели.
Он квартиру продал, какой-то бизнес открыл с этой своей…
Ольгой.
Кафе, кажется.
Что-то внутри Тамары сжалось.
Не радость — скорее, пустота.
Ей было всё равно. *** Клиент сел в машину на Скадовске, попросил в центр.
Мужчина около пятидесяти, в очках, с потрёпанным портфелем. — Как день? — спросил он, пристёгиваясь. — Нормально. — Вы давно в такси?
Обычно Тамара сразу прерывала разговор.
Но в голосе этого человека не было ни фамильярности, ни жалости.
Просто вежливое любопытство. — Полгода. — Тяжело?
Тамара посмотрела в зеркало заднего вида.
Мужчина смотрел в окно, не пытаясь поймать её взгляд. — Бывало и легче. — Понимаю.
Меня зовут Игорь.
Я психолог.
Работаю в центре социальной адаптации.
Она чуть не усмехнулась.
Психолог.
Конечно.
