Вам у нас точно понравится!
Телефон зазвонил, вибрируя на отполированной поверхности стола.
Не его.
Не тот, на который я звонила ему бесчисленное количество раз и слышала в ответ привычное «В роуминге, дорогая».
Этот аппарат был тонкий, черного цвета, без всяких отличительных черт.
Я обнаружила его в скрытом кармане его дорожной сумки, разбирая вещи.
Алексей скончался неделю назад.
Я уставилась на экран, словно на змею.
Палец сам собой потянулся и убрал уведомление.
Пароль отсутствовал.
Думаю, либо это была глупость, либо безмерная самоуверенность.
Я не отводила взгляд от экрана, словно боясь.
Палец снова смахнул уведомление.
Пароль отсутствовал.
Глупость ли это, или переоценка себя?
На экране открылся чат.
Имя «Солнышко» и фотография смеющейся блондинки, прижимающейся к моему мужу.
На заднем плане — море и пальмы.
Подпись под снимком гласила: «Наш рай. Жду тебя в ноябре, любимый».
Фото датировалось тремя месяцами назад.
В то время Алексей «запускал новый филиал в Одессе».
Я пролистала галерею.
Вот они в ресторане.
Вот она в его рубашке.
Вот он держит на руках маленькую девочку с такими же светлыми волосами.
Я снова прокрутила галерею.
Вот они в ресторане.
Вот она в его рубашке.
Вот он держит на руках маленькую девочку с такими же светлыми волосами.
Комната начала кружиться перед глазами.
Сорок лет.
Сорок лет завтраков, редких совместных отпусков, бесконечных командировок, от которых он так уставал.
Я гладила для него рубашки перед поездками.
Собирала аптечку.
Кому-то это нужно было показать.
Чтобы не сойти с ума в одиночестве.
Я набрала номер сына. — Игорь, приезжай.
Срочно.
Он прибыл спустя полчаса, явно встревоженный.
В его глазах я выглядела хрупкой вдовой, погружённой в горе. — Мам, что случилось?
Тебе плохо?
Я молча протянула ему телефон.
Он взял его с недоумением, а затем выражение на лице начало меняться.
Сначала — недоверие.
Потом — отвращение.
Я молча протянула ему телефон.
Он взял его с недоумением, а затем выражение на лице начало меняться.
Сначала — недоверие.
Потом — отвращение. — Что это? — голос его стал тихим. — Какой-то глупый розыгрыш?
Фотомонтаж? — Посмотри даты, Игорь.
Просто посмотри.
Он листал.
Его пальцы, похожие на папины, тряслись.
Он открывал папки с надписями: «Винница», «Львов», «Харьков».
Везде женщины.
Разные.
И везде был он, мой муж, их муж, улыбающийся, счастливый, живой.
Совсем не тот измученный командировками человек, которого я знала. — Не может быть… — прошептал Игорь, опуская телефон. — Он же… любил тебя.
Нас.
Вопрос повис в воздухе.
Любил?
Кого из нас?
Внутри меня что-то застыло.
Горечь утраты сменилась другим чувством — холодным, острым любопытством исследователя.
Если у него был второй телефон, что же еще скрыто?
Я поднялась и направилась в его кабинет.
Святая святых.
Место, куда мне запрещали вход под предлогом «не мешай моему рабочему процессу».
Игорь последовал за мной.
Я начала тщательный обыск.
Книги.
Ящики стола.
Папки с документами.
Ничего.
Всё было идеально, словно в аптеке.
Слишком идеально.
Мой взгляд упал на тяжелый персидский ковер.
Я опустилась на колени и потянула за край.
Игорь помог.
