Тамара Сергеевна Бондарь проснулась ровно в шесть утра, как это было у неё в привычке.
Ей исполнилось семьдесят три года, и уже десять лет она проживала одна в своей двухкомнатной квартире на третьем этаже.
Пенсия приходила строго по графику — двенадцатого мая, а сегодня как раз тринадцатое число.
Деньги лежали в старом конверте под стопкой газет, но Тамара Сергеевна понимала: к концу месяца в кошельке останется лишь мелочь.
Она налила себе чашку чая с долькой лимона и смотрела сквозь занавеску на двор.
Соседка снизу, Людмила Анатольевна, недавно похоронила супруга.
Уже почти месяц она не покидала свою квартиру — лишь на лестничной площадке слышались её шаги, когда она выносила мусор.
Тамара Сергеевна пыталась завести с ней разговор, но Людмила Анатольевна отвечала очень кратко, порой даже не поднимая взгляда.
Вчера она встретила у подъезда дочь Людмилы Анатольевны.
Девочка стояла, уставившись в пол и ковыряя подошвой по бетону. — Мама спит… — тихо произнесла Настя.
Ей было восемь лет, и она выглядела слишком взрослой для своего возраста.
Тамара Сергеевна всю ночь не могла заснуть.
Её тревожило чувство беспомощности — хотелось хоть чем-то утешить чужую боль, но все слова казались лишними.
Она вспоминала, как после смерти мужа соседи приносили пироги, звонили в дверь, кто-то просто молча сидел рядом на кухне.
Именно эти простые жесты помогли ей тогда пережить трудные дни.
