Я никогда не думала о себе как о жадной.
Просто всегда была осторожной с деньгами.
Всю жизнь экономила, копила, откладывала на непредвиденный случай.
И вот этот самый чёрный день настал.
Врачи сообщили: операция необходима срочно, стоит дорого, без неё — максимум полгода жизни.
Средств не хватало.
И тогда я вспомнила о золотой броши матери, которую хранила моя сестра.
Эта брошь, завещанная нам обеим мамой — её нужно было продать и разделить вырученные деньги.
Но сестра почему-то откладывала, отказывалась и придумывала причины.
Я была уверена, что она хочет присвоить мою долю.
Готова была обратиться в суд, порвать все связи и доказать свою правоту.
Однако когда я узнала правду…
Господи, как же мне было стыдно.
Оказалось, что жадность была не на её стороне.
Тамара Сергеевна проработала учителем тридцать лет — объясняла теоремы, решала уравнения, ставила двойки за невыполненные задания.
Зарплата была мизерной, а в личной жизни — только воспоминания: двадцать лет назад развелась, сын Илья вырос и уехал учиться.
Так и жила одна в своей двушке на окраине, каждый гривню считала несколько раз и гордилась этим — мол, никого не просит, сама справляется.
А Ирина казалась совсем другой.
Яркая, всегда с макияжем, с весёлым смехом и множеством знакомых.
Работала администратором в престижной частной клинике, хорошо зарабатывала, одевалась со вкусом — совсем не то, что Тамара Сергеевна в своих учительских кофточках из масс-маркета.
Удачно вышла замуж — муж имел небольшой, но стабильный бизнес.
Жили в просторной квартире в центре и ни в чём себе не отказывали.
Сёстры общались редко.
Не ссорились, но и близких отношений между ними не было.
Они были слишком разными — и по характеру, и по образу жизни, и по взглядам.
Тамара Сергеевна тайно завидовала Ирине, хотя никогда этого не признавала.
Ей казалось, что Ирине всё досталось легко: красота, обаяние, удачный брак.
А она, Тамара, всего добивалась самостоятельно — училась, работала и одна воспитывала сына.
Мать умерла три года назад — тихо, в больнице, после долгой болезни.
Перед смертью позвала обеих дочерей и тихо сказала: «Девочки мои…
Денег у меня нет, квартиру государственную не оставляю…
Осталась только одна ценность — бабушкина брошь.
Золото, бриллианты, ещё дореволюционная.
Продайте её и поделите деньги поровну.
По-честному, по-сестрински.
Обещаете?» Её мне моя бабушка завещала, дореволюционная ещё.
Хочу, чтобы вы продали её и поделили деньги честно, по-сестрински.
Договорились?» Обе кивнули, обе пообещали.
Мать передала брошь Ирине — та жила ближе, да и в её доме был сейф.
После похорон сёстры разъехались по своим делам.
Тамара Сергеевна вернулась к работе и своей спокойной жизни.
О броши не вспоминала — какая разница, пусть полежит у сестры ещё немного.
Спешить некуда.
Всё изменилось в один момент.
Тамара Сергеевна стала чувствовать недомогание — слабость, головокружение, тошноту.
Сначала списывала это на усталость, весенний авитаминоз.
Но когда начала худеть и появились боли в животе, решила обследоваться.
Диагноз звучал как приговор: рак желудка, третья стадия.
Врач говорил о химиотерапии, операции и прогнозах, но она почти не слушала.
В голове лишь одно: рак, рак, рак.
Онколог был откровенен: «Тамара Сергеевна, операция необходима срочно.
Чем раньше, тем лучше.
Но она сложная и дорогая.
По квоте можно ждать полгода, а времени у нас нет.
Если оплатить самостоятельно — операцию сделают быстрее и у хорошего хирурга.
Стоимость около пятисот тысяч».
Пятьсот тысяч.
На счету Тамары лежало сто двадцать.
Накопления за годы, отложенные на чёрный день.
Вот он и наступил.
Вечером она позвонила сыну в Кременчуг.
Илья учился в аспирантуре, перебивался стипендией и подработками. «Мама, я могу взять кредит…» — голос его дрожал. «Не надо.
Ты и так еле сводишь концы с концами.
Я сама справлюсь». «Но как?» «Справлюсь, говорю».
Она положила трубку и заплакала.
Впервые за много лет — просто села на кровать и разрыдалась.
От страха, обиды и бессилия.
А потом вспомнила.
Брошь.
Золотую брошь с бриллиантами, которая лежит у Ирины.
Мама говорила, что она старинная и очень ценная.
Точно стоит несколько сотен тысяч.
Половина — это как раз то, что нужно.
Плюс мои сто двадцать — хватит на операцию.
На следующий день Тамара позвонила сестре: «Валя, привет.
Нужно поговорить». «Слушаю», — голос Ирины был бодрым и весёлым. «Ты помнишь мамину брошь?» «Конечно.
А что?» «Мне срочно нужны деньги.
Давай продадим её, как мама и просила».
Наступила пауза.
Долгая и напряжённая. «Оль, можно чуть позже?
Просто сейчас не самый подходящий момент…» «Почему не подходящий?
Валя, это срочно.
Мне на операцию нужны деньги». «На операцию? Что случилось?» Тамара рассказала. Коротко, без подробностей.
