Тамара застыла в изумлении.
Она сразу узнала ее.
Марина.
Секретарша из партнерской компании, о которой Владимир когда-то говорил: «Это просто коллега, Тамара, не ревнуй. Ты же у нас умная и сильная женщина». — Подождите… — Тамара отошла вглубь комнаты. — Что здесь происходит?
Марина влетела в студию и рухнула на тот самый узкий диван, закрыв лицо руками. — Он затащил меня в вашу квартиру-студию на следующий день после твоего ухода! — взвыла она. — Сказал, что ты — «холодная робот-женщина», которая никогда его не понимала.
Обещал золотые горы.
А что в итоге?
Тамара, я за три дня поседела!
Его мать заставила меня мыть полы в три часа ночи, потому что «Владимирчику пахнет пылью».
Твой сын… он бросил в меня тарелку с кашей, потому что я не так ее приготовила!
А Владимир… он просто валяется на диване и вопрошает, где его чистые носки и почему я еще не заработала на ипотеку!
Тамара стояла, прислонившись к дверному косяку.
Внутри вместо боли начало зарождаться странное, щекочущее ощущение.
Это был смех.
Горький, но освобождающий смех. — Значит, вы не справляетесь с ролью «сильной женщины»? — тихо произнесла Тамара. — Да пошла вся эта сила к черту! — Марина подняла голову. — Сегодня он сказал мне: «Марина, ты же меня любишь, возьми кредит, нам надо помочь Кате, она в депрессии».
Я уже собрала чемодан, а он запер дверь!
Сказал, что я не уйду, пока дом не будет блестеть.
Мне пришлось перелезть через балкон к соседке, понимаешь?!
Тамара села рядом с Мариной.
Две женщины — бывшая жена и потенциальная «замена» — обменялись взглядами. — Знаешь, что самое смешное? — сказала Тамара, глядя на баул с рубашками. — Они сейчас вызывают адвокатов, чтобы лишить меня родительских прав.
Хочут запереть меня в этом аду навсегда, используя детей как путы.
Марина вдруг перестала плакать.
Ее глаза сузились, наполненные решимостью. — Лишить прав?
Тебя?
Вчера при мне он звонил какому-то пропойце-юристу и спрашивал, как подделать справку о твоем «психическом нездоровье».
Тамара, он не просто лентяй.
Он — чудовище. — У тебя есть запись этого разговора? — Тамара наклонилась вперед. — У меня есть всё.
Я записывала его нытье на диктофон, чтобы подругам показать, какой он «лев» в постели и какой «заяц» в жизни.
Там есть и разговоры про деньги, и про махинации с твоей подписью на документах…
Тамара улыбнулась.
Впервые за долгое время это была не усталая улыбка жертвы, а оскал победительницы. — Марина, хочешь отомстить так, чтобы он до конца жизни вздрагивал при слове «женщина»? *** Через два часа они уже находились в кабинете того самого строгого адвоката.
План созрел быстро.
Пока Владимир и Нина Васильевна готовились к «триумфальному суду», Тамара действовала упреждающе.
Марина предоставила все записи: как Владимир обсуждал продажу доли детей, как он смеялся над «глупой Тамарой», которая тащит на себе весь груз, и как он намеревался забрать у жены всё до последней нитки.
Финал настал через неделю.
Владимир пришел на предварительное слушание в своем лучшем костюме, с матерью под руку и с траурным выражением лица.
Он был уверен: Тамара придет с повинной.
Но Тамара вошла в зал не одна.
Рядом с ней шла Марина.
И Ирина — старшая дочь, которая за эти дни, увидев «новую маму» и истинное лицо отца, резко повзрослела. — Папа, — Ирина посмотрела на Владимира с таким презрением, что он сжался. — Я всё слышала.
И как ты про маму говорил, и как тебе на мои экзамены «наплевать».
Когда адвокат Тамары включил записи, в зале воцарилась такая тишина, что слышно было, как тикают часы на стене.
Владимир бледнел, зеленел, пытался что-то вставить про «монтаж», но судья — строгая женщина в очках — лишь ледяным взглядом прервала его попытки. — На основании представленных доказательств, — четко произнесла судья, — суд не только отклоняет иск о лишении матери родительских прав, но и инициирует проверку по факту мошенничества с имуществом.
Выходя из зала суда, Тамара встретилась взглядом со свекровью.
Нина Васильевна дрожащими руками поправляла платок. — Тамара… как же так?
Мы же семья…
Кто же теперь Владимиру помогать будет?
У него же лапки…
Тамара поправила воротник своего нового, ярко-красного пальто.
Того самого, которое купила на первые деньги, отложенные на «черный день» Владимира. — Помогать? — Тамара усмехнулась. — Вы же говорили, что я сильная, Нина Васильевна.
Так вот, я достаточно сильна, чтобы вычеркнуть вас из своей жизни навсегда.
Владимиру будет полезно узнать, что носки сами не ходят, а макароны не растут в кастрюле без участия человека.
Она развернулась и направилась к выходу.
За ней шли Ирина и Марина — две женщины, которые теперь точно понимали: быть сильной — значит не терпеть.
Это значит уметь уйти.
На улице светило яркое, холодное солнце.
Тамара глубоко вдохнула.
Впереди ждали развод, раздел имущества и долгие разговоры с сыном, которому еще предстояло узнать правду.
Но впервые за пятнадцать лет у нее не болела спина.
Свинец исчез.
Остались только крылья.
