Тамара подошла к мужу очень близко.
Она говорила тихо, но каждое слово звучало ясно и чётко. — Я уже пять дней трижды в день готовлю именно то, что они «видели в кино».
Убираю, стираю, езжу с ними по магазинам и салонам.
Я отказалась от четырёх встреч с клиентами и потеряла один контракт, потому что не могу работать.
Меня заставили заплатить за салон двадцать тысяч гривен, которые никто мне не вернёт.
Меня называют эгоисткой, когда я признаюсь, что устала.
А ты — ты просто просишь меня терпеть и радовать твою родню. — Тамара, ну они же не со зла, — попытался оправдаться Алексей. — Они из деревни, не привыкли к городским привычкам.
Потерпи ещё пару дней. — Нет. — Как нет? — Именно так.
Нет.
Я больше не намерена терпеть.
Я не собираюсь дальше служить людям, которые считают меня ничтожеством. — Алексей, ты слышишь, что она говорит о нас! — воскликнула Ирина. — О твоей родной матери!
Алексей растерянно перевёл взгляд с матери на жену и обратно. — Тамарочка, не стоит так резко.
Давай обсудим всё спокойно.
Возможно, ты просто переутомилась.
Да, иногда они слишком много требуют, но это же семья.
Так нельзя… — Можно, — сказала Тамара, беря сумку. — Я ухожу.
И запомни мои слова, Алексей.
Она повернулась ко всем собравшимся.
Её голос прозвучал ледяным. — В моём доме больше не будет твоей родни!
Наступила гробовая тишина.
Ирина чуть приоткрыла рот.
Нина Павловна схватилась за сердце.
Сергей покашлял и сделал вид, что срочно должен уйти в туалет. — Тамара, что ты творишь? — Алексей попытался взять её за руку.
Она отстранилась. — Я серьёзна.
Их либо вывозят прямо сейчас, либо я ухожу и подаю на развод.
Выбирай. — Развод?!
За что? — Алексей побледнел. — Тамара, ты не в себе!
Это же полнейший абсурд! — Абсурд — это когда я пять дней живу в роли прислуги в собственной квартире, а мой муж не замечает этого.
Абсурд — когда твоя мать сравнивает меня с твоей бывшей женой.
Абсурд — когда я трачу свои деньги на салоны для людей, которые даже не благодарят. — Мы же говорили спасибо! — возмутилась Ирина. — Ни разу, — спокойно ответила Тамара, глядя ей в глаза. — Ни.
Разу.
За.
Пять.
Дней.
Воцарилась тяжёлая пауза.
Алексей переводил взгляд с жены на мать, с матери на сестру.
Его лицо выражало растерянность и почти жалость. — Тамара, как же я их выгоню?
Это моя семья.
Они приехали издалека. — А я? — тихо спросила Тамара. — Я кто? — Ты… моя жена. — Тогда веди себя как муж.
Защити меня.
Встань на мою сторону.
Или я ухожу, а ты остаёшься с семьёй.
Нина Павловна шагнула вперёд. — Алексей, ты не позволишь этой… этой неблагодарной так с нами разговаривать?
Мы тебя растили, всё тебе отдавали!
А она нас выгоняет! — Мама, подожди, — Алексей поднял руку.
Он посмотрел на Тамару, и впервые за эти дни в его глазах мелькнуло что-то похожее на понимание. — Тамара, ты действительно уйдёшь? — Я уже ухожу.
Вопрос только в том, навсегда или на несколько дней.
Он молчал.
Секунда.
Другая.
Пять.
Десять.
Тамара открыла дверь. — Стой, — позвал Алексей.
Она остановилась.
Он повернулся к родственникам.
Его лицо было бледным, но твёрдым. — Мама.
Ирина.
Сергей.
Вам нужно уехать.
Завтра утром. — Что?! — вскрикнула Нина Павловна. — Ты с ума сошёл?!
Ты выбираешь её вместо родной матери?! — Я выбираю свою семью, — твёрдо произнёс Алексей. — Тамару.
Свою жену. — Алексей! — Нет, мам.
Тамара права.
Вы приехали без предупреждения, командовали, требовали, не говорили спасибо.
Я думал, она справится, что помогать родным — это нормально.
Но это не помощь.
Это эксплуатация.
Ирина задышала с возмущением. — Ах так!
Ну и катитесь вы оба!
