Могла провести в магазине полчаса, выбирая между йогуртом за 45 и за 47 гривен.
При этом она не выглядела бедной — жила в хорошей квартире, одевалась достойно, регулярно ездила в отпуск.
Просто аккуратно откладывала каждую копейку, и делала это не на показ, а тихо и систематично.
Я не раз замечала, как она пересчитывала мелочь после походов за покупками, внимательно изучала чеки и радовалась скидкам. — Мама, у тебя ведь наверняка есть какие-то сбережения, — робко спросил Алексей. — Ты же всегда говорила, что копишь на старость. — Алексей! — возмутилась Тамара Сергеевна. — Ты что, против собственной матери?
Где у меня деньги?
Я всё отдаю вам, семье!
Покупаю подарки, устраиваю праздники! — Но вы же не доверяете банкам, — вмешалась я. — Всегда говорили, что деньги дома надёжнее. — И что с того? — огрызнулась свекровь. — У меня дома пять тысяч лежит, я же сказала!
Больше просто неоткуда брать!
А я вспомнила тот день несколько месяцев назад, когда помогала ей с генеральной уборкой.
Тамара Сергеевна попросила помочь помыть окна.
Я согласилась — всё-таки свекровь, нужно поддерживать хорошие отношения.
В тот момент я случайно увидела, как она прячет деньги в коробку из-под шоколадных конфет.
Коробка стояла в серванте среди другой посуды, я заметила её только потому, что свекровь, полагая, что я в другой комнате, аккуратно складывала туда свёрнутые купюры.
Сверху лежали настоящие конфеты — для маскировки.
Тогда я сделала вид, что ничего не увидела, но запомнила.
И сейчас эта информация могла оказаться очень полезной. — Хорошо, Тамара Сергеевна, — сказала я, поднимаясь из-за стола. — Давайте я зайду к вам домой и проверю, действительно ли у вас всего пять тысяч гривен.
Ведь получается странно — вы требуете от меня отдать все накопления, а сами, возможно, что-то скрываете.
Свекровь побледнела, словно белое полотно: — Что ты хочешь сказать?
Какое у тебя право проверять мои деньги? — А какое у вас право распоряжаться моими? — ответила я. — К тому же у меня есть ключи от вашей квартиры, потому что я часто прихожу вам помогать по хозяйству.
И я знаю, что с девяностых годов вы не доверяете банкам и храните деньги дома. — Ты не смеешь! — вспылила Тамара Сергеевна. — Это моя квартира, мои деньги! — А мои деньги — не мои? — спросила я, надевая куртку. — Тогда пойдёмте все вместе, пусть каждый покажет свои сбережения.
Раз уж мы такая дружная семья.
И деньгами распоряжаемся так легко.
Алексей растерянно посмотрел на мать, затем на меня: — Оксан, может, не стоит… — Почему не стоит? — я застегнула куртку. — Если у вашей мамы действительно только пять тысяч, то у меня не будет претензий.
А если больше — пусть объяснит, почему требует деньги с меня, а не помогает сыну сама.
За мной встали Алексей, Сергей с женой — всем было интересно, как закончится этот спор.
Дорога до квартиры свекрови заняла около пятнадцати минут.
Тамара Сергеевна всю дорогу нервничала, пыталась нас остановить: — Это неприлично!
Совсем с ума сошли!
Влезать в чужие дела! — Мама, — устало произнёс Алексей, — если ты говоришь правду, то проблем не будет.
Оксана проверит, убедится, что у тебя нет денег, и сама поможет Сергею. — Я и так готова помочь, — сказала я. — Но хочу быть уверена, что помощь действительно нужна, а не просто на меня свалены все расходы.
В подъезде Тамара Сергеевна снова попыталась остановить нас: — Ладно, допустим, у меня есть немного денег.
Но они же на похороны!
На старость!
Я не могу их тратить! — Сколько немного? — спросила я, поднимаясь по лестнице. — Ну… тысяч тридцать, может быть.
Сумма выросла с пяти до тридцати.
Интересно, до какой цифры дойдём к моменту, когда вскроем заначку?
