Не поклоняться.
Просто воспринимать меня как равную.
Тамара Сергеевна схватила сумку. — Всё!
Я уезжаю!
Больше меня здесь не будет! — Мама, подожди, — попытался вмешаться Владимир, но Алина положила ему руку на плечо. — Пусть.
Ей нужно время, чтобы всё обдумать.
Тамара Сергеевна с театральной интонацией захлопнула дверь.
Они остались одни на кухне, на плите стояли недожаренные яйца и уже остывшая каша. — Ты думаешь, она вернётся? — тихо спросил Владимир. — Вернётся, — кивнула Алина. — Но лишь тогда, когда поймёт, что мы не отступим.
Что это действительно наш дом и наши правила. — А если не осознает?
Алина пожал плечами: — Тогда придётся сделать выбор.
Но я больше не намерена терпеть неуважение в собственных стенах.
Даже если это касается твоей матери.
Владимир обнял её. — Извини.
Я должен был вмешаться раньше. — Должен был.
Но лучше поздно, чем никогда.
В течение следующих двух месяцев Тамара Сергеевна не звонила.
Владимир переживал, несколько раз ездил к ней — она встречала его холодно, много говорила о неблагодарности и предательстве, но при этом чувствовала себя вполне нормально.
А потом пришла весна, и свекровь неожиданно сама позвонила. — Владимир, — её голос звучал неуверенно. — Можно я приеду на чай?
Хотела бы… поговорить.
Она приехала с тортом к чаю.
Села на кухне напротив Алины и долго молчала, кручая в руках салфетку. — Я много размышляла, — наконец произнесла она. — О том, что ты говорила.
Про уважение.
Алина молчала, позволяя ей продолжить. — Мне всю жизнь казалось, что я обязана всё держать под контролем.
Если я не буду командовать и учить всех — значит, я бесполезна.
Никому не нужна. — Она подняла глаза. — Возможно, поэтому муж ушёл от меня.
Я вела себя так же с ним.
Вечно критиковала, учила, указывала.
Думала, так проявляю заботу. — Забота — это когда спрашивают, нужна ли помощь, — тихо сказала Алина. — А не когда её навязывают. — Теперь я понимаю.
Действительно понимаю. — Тамара Сергеевна вытерла слезу. — Я не хочу потерять сына.
И… может, не хочу потерять и тебя.
Ты хорошая девушка.
Работящая, умная.
Владимир тебе повезло. — Спасибо, — Алина почувствовала, как лёд внутри начинает таять. — Можем… можем попробовать начать всё заново?
Не обещаю, что сразу всё получится — я уже не молодая, характер сложный.
Но я постараюсь.
Алина протянула руку через стол, и Тамара Сергеевна осторожно пожала её. — Попробуем, — согласилась Алина.
Это был не финал истории.
Тамара Сергеевна ещё не раз срывалась — привычка командовать и учить оказалась сильнее благих намерений.
Но теперь, когда Алина твёрдо заявляла: «Это моя квартира, и здесь решаю я», свекровь останавливалась и старалась сдерживаться.
Со временем визиты стали проходить легче.
Тамара Сергеевна научилась сначала спрашивать, прежде чем давать советы.
Научилась хвалить, а не только критиковать.
Научилась быть гостем, а не хозяйкой в чужом доме.
А Алина научилась видеть за авторитарностью и требовательностью одинокую женщину, которая боялась остаться никому не нужной.
И когда через год они узнали о беременности, Тамара Сергеевна плакала от радости — не только из-за новости о внуке, но и от того, что она теперь часть их семьи.
Иногда уважение — это не бессловесное подчинение.
Иногда уважение — это умение защитить себя и свой дом.
И дать другим шанс научиться это уважать.
Даже если для этого порой приходится сказать: «Сами уйдёте или помочь?
А то я могу!
Это моя квартира, и здесь устанавливать правила буду я!»
