Она рассчитывала, что мы будем её содержать в течение четырёх лет.
А после этого её пенсия окажется небольшой, так как стаж будет прерван.
И что, мы будем продолжать её содержать?
Он промолчал.
Мы начали ежемесячно переводить Тамаре Сергеевне по пятнадцать тысяч рублей.
Ипотека — тридцать пять, коммунальные услуги — семь, продукты и прочие расходы — двадцать.
Всего — семьдесят семь тысяч.
Моё жалованье составляло пятьдесят пять, у Алексея — сорок.
В целом, деньги хватало, но без возможности отложить.
Спустя месяц Тамара Сергеевна позвонила и сказала: — Таня, можно в этом месяце перевести двадцать? У меня сломался холодильник, нужен новый.
Я сжала телефон в руке: — Тамара Сергеевна, мы же договаривались о пятнадцати. — Ну, я не виновата, что холодильник сломался.
Как мне жить без холодильника?
Я перевела двадцать, вычтя эту сумму из бюджета на продукты для нас.
Через два месяца Тамара Сергеевна пригласила нас на день рождения её подруги.
Наталья Ивановна праздновала шестьдесят пять лет, пригласила близких.
Мы пришли с тортом и цветами.
На кухне у Натальи Ивановны было тесно, но приятно.
За столом собрались около десяти человек — подруги, родственники, соседка.
Тамара Сергеевна была в хорошем расположении духа, часто смеялась.
В разговоре за столом заговорили о работе.
Наталья Ивановна сказала: — Я тоже хотела уволиться, но боюсь.
До пенсии осталось три года, а вдруг не хватит денег.
Тамара Сергеевна махнула рукой: — Тома, не переживай.
Я уволилась — и ничего.
Дети помогают.
Таня переводит, мы справляемся.
Подруга кивнула: — Хорошо, что дети поддерживают.
А твой долларовый вклад как?
Я застыла с вилкой в руке.
Тамара Сергеевна нахмурилась: — Тома, тише.
Вклад я не трогаю.
Он для чёрного дня. — Но ведь ты говорила, что собиралась его потратить на ремонт? — Ремонт подождёт.
Вклад лежит, пусть проценты капают.
Наталья Ивановна рассмеялась: — Молодец.
Копишь на старость.
Я посмотрела на Алексея.
Он тоже услышал и сидел бледный, сжав челюсти.
Мы вышли на лестничную площадку.
Алексей закурил, хотя бросил полгода назад. — У неё есть вклад, — сказала я тихо. — Слышал, — ответил он. — Долларовый. — Я знаю, Таня. — И она молчала.
Он затянулся: — Молчала.
Мы спустились вниз и сели в машину.
Алексей завёл двигатель, но не тронулся с места.
Глядел в лобовое стекло. — Завтра я ей позвоню, — сказал он.
На следующий день он позвонил.
Я слышала их разговор — Алексей говорил ровным голосом, не повышая его: — Мам, у тебя есть вклад?
