«Ну почему он так часто от меня уезжает, — думала Катя, — разве ему нехорошо со мной? Я ведь всё для него делаю, из кожи вон лезу, чтобы ему было хорошо. Нет, он, конечно, старается. Да и вообще зря я, наверное, на него злюсь. В конце концов он же не виноват, что у него столько командировок.
Чуть ли ни каждую неделю его куда-нибудь отправляют. Переквалификация, понимаете ли. Сколько можно уже этих переквалификаций и стажировок? Всему ведь уже, наверное, научился. И почему он так держится за эту свою работу? Не то чтобы в ней есть что-то особенное, да и зарабатывает он не слишком много. Больше ездит, чем зарабатывает. Я вот сижу на одном месте, работаю и ничего… Оно даже как-то выгоднее получается».
— Коля, в следующем месяце к нам столичные актёры приезжают. Может быть, купим заранее билеты?
— Хмм, в следующем месяце, — нахмурился Коля, — а какого числа?
— Двадцать шестого.
— Нет, Катенька, я не могу, — быстро ответил муж.
— Что такое? Почему? — расстроилась Катя. — Только не говори, что у тебя опять командировка.
— Но что же я ещё могу сказать, — усмехнулся Коля, — если командировка, значит командировка. Работа сама себя не сделает.
— Да это понятно, но неужели не могут никого вместо тебя отправить? Ты там один что ли работаешь? Почему тебя постоянно дёргают? Хочешь я с ними поговорю? — в шутку предложила Катя.
— Нет, нет, не надо, — торопливо сказал муж. — Не только ведь меня отправляют, других тоже…
— Да, но не так часто! Лёша ведь тоже в твоей фирме работает, и ничего, они со Светой постоянно куда-нибудь вместе ходят, гуляют. Как раньше, а? Помнишь, мы с тобой тоже когда-то часто выбирались куда-нибудь на выходных? Только это всё уже так давно было, что даже не верится, что всё это, правда, было…
— Ну чего ты так расстраиваешься, Катюша, — заворковал муж, — не всё ведь у нас с тобой так трагично, чего ты раскисла? Мы ведь ходили с тобой…
— Куда, куда мы с тобой ходили?
— Ну… в театр, кажется, и ходили…
— А что там давали?
— Давали? В буфете, помню, бутерброды, были что надо…
— А спектакль, спектакль-то какой мы с тобой смотрели?
— А, спектакль. Этого я не помню.
— Вот именно. А знаешь почему? Потому что мы с тобой последний раз вместе куда-нибудь выбирались полгода назад. Я ничего не имею против твоей работы, ты пойми меня правильно, Коля. Я понимаю, что она для тебя много значит. Я уважаю твой выбор, твоё личное пространство и всё в этом роде. Но мне мало тебя, Коля. Разве ты этого не понимаешь? Разве ты не чувствуешь, что между нами что-то стало меняться?
— Меняться? Ты о чём?
— Да о том, что ты отдаляешься, избегаешь меня что ли.
—Нет, нет, Катя, что ты такое говоришь, у нас всё по-прежнему. Просто сейчас время такое в наших с тобой отношениях, такой период…
— Ледниковый что ли? Похолодало как-то, ты не заметил?
— Ну будет тебе, Катя, сколько можно. Вот вернусь с моря, и пойдём с тобой в театр. Обещаю.
— С моря? С какого ещё моря?
— А разве я не говорил тебе?
— Нет. Если можно, то с этого момента поподробнее.
— Понимаешь, я очень устаю на работе, и, возможно, эта моя усталость сказывается на наших с тобой отношениях. Возможно, это как раз то, о чём ты сейчас говорила. А я не хочу, чтобы у нас с тобой что-то менялось. Наш с тобой брак — это самое главное, что у меня есть.
— Ооо, Коля, вот умеешь же ты говорить, когда хочешь. Почему только ты так редко это делаешь?
— Не знаю, не по-мужски это что ли болтать о том, что чувствуешь.
— Ну, ну, конечно, по-мужски молчать и заставлять окружающих догадываться о том, что там у тебя на сердце. Ясно, ясно. Так что там с твои морем? Причём тут море?
— Да, всё ведь с этого началось. Я с друзьями еду на море. С Лёшей там, с коллегами в общем… Мне сейчас очень нужно немного развеяться, отдохнуть. Всего на недельку. А потом, когда я вернусь, ты меня даже не узнаешь, я совсем другим человеком вернусь. И снова всё будет, как раньше… Ты ведь не против?
— Да в принципе нет…
— Ты у меня самая лучшая, Катя.
— Ну ты и подлиза.
— Привезу тебе кораблик в бутылке, и будем с тобой, совсем как Ассоль и Грей.
— Эх, Коля, Коля, тебе лишь бы что-нибудь в бутылке привезти.
— Ну не злись, не злись, Катя, я, правда, стараюсь. Видишь?
— Вижу.
— Ну ладно, я в ванную. Чистым ты меня ещё больше полюбишь.
— На иди, иди уже, подхалим.
И смеясь, Коля захлопнул дверь в ванную, а Катя осталась сидеть на кухне. Она слегка улыбалась, ей казалось, что теперь всё, и правда, будет хорошо.
— «Давно нужно было с ним поговорить по душам, — думала она, — он ведь всё чувствует. Может быть, даже больше, чем я чувствует и молчит. Нет, это очень хорошо, что мы поговорили. А как он на меня посмотрел? Как в старые добрые времена…»
Каты бы всё думала и думала, её мысли уже успели улететь далеко-далеко во времена их с Колей молодости, когда он катал её на мопеде и покупал мороженое, а по вечерам они ходили на танцы.
Ей очень не хотелось выныривать из своих воспоминаний, она бы всё бродила и бродила по лабиринтам прошлого, где в узеньких переулках они обнимались, прячась от прохожих. Нет, ей очень не хотелось возвращаться в реальность, где уже давно не было ни мопеда, ни мороженого, ни узеньких переулков. И всё-таки ей пришлось вернуться, пришлось спуститься с её седьмого неба, потому что вдруг раздался телефонный звонок.
Мужу звонил коллега, тот самый Лёша, он был другом семьи, и Катя решила взять трубку. Она подумала, мало ли, может быть, опять что-то срочное, может быть, её Колю прямо из ванны забирают в командировку.
— Привет, брат, — крикнул звонкий мужской голос в трубку.
— Ну, привет, привет… брат, — засмеялась Катя.
— А? Катя? Это ты? А где Коля?
— Коля в ванной, ему что-нибудь передать? Ты прости, если я тебя напугала, просто подумала, вдруг это что-то срочное.
— Срочное? Нет, нет, пусть себе купается. Привет ему от меня. Я просто хотел сказать, что купил билеты, послезавтра идём на хоккей. Такой матч будет, Катя… Такой… Ты просто не представляешь какой…
— Погоди, Лёш — удивилась Катя, — какой ещё матч? Вы же на море едете?
— На море? Когда? С кем?
— Ну, Коля сказал, что едет он, ты и ещё пара ребят с работы.
— Ничего себе, я, наверное, что-то пропустил… Или, знаешь, что, Коля, наверное, пошутил. Он ведь у нас любит шутить. А некоторые шутки у него выходят высокохудожественными и оттого непонятными.
— Да, да, наверное, — пробормотала Катя.
— Ну ладно, прости, что отвлекаю. Побегу я, а Коля пусть себе плещется, я потом ему перезвоню. Пока!
— Да, да, пока, — точно эхо повторила Катя.
Она не могла поверить в то, что только услышала. Что это может значить? Как это понимать? Ответ мог быть только один. Он обманывает её. Может быть, он обманывал её всё это время… Может быть, у него и не было никаких командировок. Тогда разом рушится всё. Рушатся все её мечты, а воспоминания отныне не имеют смысла, они только делают хуже.
— «Но погоди, погоди, — говорила сама с собой Катя, — возможно, ты всё не так поняла. Да и кто знает этого Лёшу. Что если он её разыгрывает? Или что, если так: Колю опять отправляют в командировку, а он, чтобы её не расстраивать, выдумал это море, сказал, что едет отдыхать, хотя на самом деле едет работать.
Может быть, всё дело в его работе. Он переживает из-за того, что зарабатывает меньше меня, крутится как белка в колесе, чтобы его повысили, чтобы чувствовать себя со мной на равных. Всё это, конечно, глупости, но, если для него это важно, наверное, я должна постараться понять. Вед ь так? Так ведь? И всё-таки что если всё совсем, совсем не так…»
Эти и другие мысли ещё долго мучили Катю. В тот раз Коля почему-то необыкновенно долго не выходил из ванной. А она всё терзала себя, задавала всё новые и новые вопросы. От её прежних воздушных мыслей не осталось и следа. Когда Коля вышел из ванной, она сначала хотела снова поговорить с ним по душам… Но в последний момент что-то её остановило…
«Нет, нет, нет, нет, — подумала Катя, — он опять вывернется, опять что-то придумает, а я хочу узнать правду. И её узнаю во что бы то ни стало…» Как на зло Коля вдруг повеселел, он ходил по комнатам пританцовывая, поднимал её на руки и кружил. Но она была сама не своя. Раньше она бы только мечтать могла о том, чтобы снова танцевать с ним, о том, чтобы он снова бегал за ней, как мальчишка.
Но теперь отчего-то всё это стало ей неприятно. Ей хотелось, чтобы он куда-нибудь ушёл, чтобы он сквозь землю провалился. Она удивлялась этим своим желаниям, которые ей были прежде незнакомы. Она пыталась бороться с ними, но всё было напрасно. В её душе всё росло и росло чувство, похожее на отвращение.
Ей казалось, что не её муж, а чёрная скользкая змея кружит её по дому. Ей было страшно. Ей хотелось освободиться от всего этого. И, наконец, не выдержав, она, сославшись на усталость, пошла к себе в комнату. Муж только пожал плечами и принялся готовить себе ужин.
Той ночью Катя почти совсем не спала. Сон всё никак не шёл к ней. Только она закрывала глаза, к ней приходили кошмары, один другого страшнее.
«Ну зачем, зачем я взяла трубку? Что мне больше всех нужно что ли? Я ведь была так счастлива, я просто хочу быть счастлива, разве это преступление? Меня как будто наказывают за моё счастье, такое коротенькое-коротенькое счастьице…»
И стоило ей так подумать, она тут же одёргивала себя: «Нет, нет, правда всего дороже. Я не хочу жить во лжи, я так просто не смогу…»
На следующее утро она услышала, как муж собирает чемоданы. Змейки ездили туда-сюда — этот острый, режущий звук казался ей просто невыносимым. Она вышла из своей комнаты и застала муда в прихожей. Он уже собирался выходить.
— Ты уже уезжаешь?
— Да, да, поезд через сорок минут. Боюсь, как бы не опоздать, — буркнул он.
Со вчерашнего дня настроение у него явно переменилось.
— «Устал играть», — промелькнуло в голове у Кати.
— Почему ты не сказал, что уезжаешь так рано?
— Не сказал? Разве? Ты, наверное, забыла, Кать…
— Не сказал, — повторила Катя, рассеянно проведя рукой по стене. — Мог бы хотя бы предупредить. Я бы тебе завтрак приготовила, а?
— Я подумал, что тебе вчера нездоровилось, вот и решил не будить тебя спозаранку.
— Ах, Коля, умеешь же, когда хочешь быть заботливым, — холодно улыбнулась Катя. — Но да ладно, прости, что задерживаю, беги, а то опоздаешь.
— Да, да, побегу, — промямлил Коля, — прости, что не предупредил, дорогая, побегу.
— Ничего, — всё так же холодно улыбнулась Катя и развела руками, — пока-пока.
Как только он ушёл, Катя быстро приняла душ, накрасилась и оделась. Она знала, что нужно делать. Нужно ехать на вокзал. Благо, он в их городе был всего один, так что ошибиться она не могла.
День был солнечный, ясный.
— «И почему повсюду так хорошо, когда мне так плохо, когда я такая злая?» — думала Катя.
Она едва успела. Поезд уже был готов тронуться. На платформе продавали пирожки. Голуби прохаживались из стороны в сторону. Всё было, как обычно… И тут она видела…Да, да, именно то, чего она больше всего боялась. Её муж обнимал какую-то девушку.
— «Может, эта коллега. Может быть, он просто хочет её поддержать. Может, она расстроена», — промелькнуло в голове у Кати, но все её надежды тут же рассеялись, как туман. Девушка, до сих пор стоявшая к ней спиной, обернулась, и Катя узнала в ней свою лучшую подругу Свету… Лёшину жену.
Вместе с её Колей она забралась в вагон. Но, прежде чем она это сделала, Катя, не успев ни о чём подумать, вынула из кармана телефон и сфотографировала их. Поезд быстро набрал обороты и скрылся за горизонтом. Вот и всё …
В глазах у Кати блестели слёзы. Она ещё долго стояла на перроне и всхлипывала. Как же так? Чем она заслужила такое обращение..? Что ей теперь делать?
Успокоившись, Катя ещё раз посмотрел туда, куда ушёл поезд и прошептала:
— Пока-пока, Коля, пока-пока.
Она тут же позвонила Лёше и договорилась о встрече с ним. Катя показала ему фотографию. До того, как он её увидел, он болтал и смеялся, не понимая, зачем Кате понадобилась так срочно с ним встретиться. Но как только он, как следует, разглядел эту сладкую парочку, он прикусил губу, нахмурился, замолчал. Опомнившись, он поблагодарил Катю, отвёз её домой и больше в тот вечер не сказал ни слова…
Всю неделю от Катиного мужа не было никаких вестей. А когда он, наконец, приехал, то был весёлый-весёлый: едва он открыл дверь, как стал рассказывать, как он замечательно отдохнул, как всё теперь изменится… Но едва он потянулся к чемодану, чтобы достать выглядывавший из него кораблик в бутылке, Катя тихо сказала ему:
— Вещи из сумки можешь не доставать, ты съезжаешь — Катя не пустила на порог мужа
Похожая ситуация повторилась и в Лёшином доме.
В конце концов и Света, и Коля остались с носом, получили по заслугам. И Катя могла вздохнуть свободнее. Никакая сладкая ложь не могла ей заменить горькую правду.
