Мы встретились в небольшой кофейне недалеко от моего дома.
Людмила, женщина около шестидесяти лет, стройная, с проницательными глазами, села напротив меня и заказала чай. — Спасибо, что пришли, — сказала она.
Я долго сомневалась, стоит ли вмешиваться, но молчать больше не могла.
Начало этой истории можно найти в первой части.
Она вынула телефон и показала мне переписку.
Это был групповой чат жильцов дома, где проживает Галина Петровна.
Я пролистывала сообщения, и с каждым новым строкой мои глаза расширялись от удивления.
Галина Петровна жаловалась соседям на меня.
Называла меня бессердечной, эгоистичной, плохой женой.
Рассказывала, что я отказываю ей в помощи и оставила умирать в одиночестве.
Другие жильцы выражали сочувствие и осуждали меня, не имея представления о настоящем положении дел.
Но самое интересное было дальше.
В личной переписке с подругой Галина Петровна откровенно писала: «Я намеренно звоню с глупыми просьбами.
Пусть бегает, чтобы знать своё место.
Невестка должна быть послушной, а эта слишком самостоятельная.» Я перечитывала эти слова несколько раз.
Получается, это была спланированная тактика.
Не беспомощность и не нужда в помощи — а желание контролировать, подчинять, ломать. — Она хвасталась перед подругами, — тихо сказала Людмила. — Говорила, что держит вас в ежовых рукавицах.
Утверждала, что сын на её стороне и вы никуда не денетесь.
Мне стало тошно.
Вы всегда были вежливой и доброй.
Вы не заслуживаете такого отношения.
Я поблагодарила её, сохранила скриншоты, которые она прислала.
Все доказательства находились в телефоне и были неоспоримыми.
Вечером Алексей вернулся домой.
Он выглядел уставшим и растерянным.
Увидев сумку с вещами у двери, нахмурился. — Что это? — спросил он. — Твои вещи.
Если ты выбрал маму, живи с ней.
Он вошёл в комнату и сел на диван. — Я не выбирал, — ответил он. — Просто не понимаю, что произошло.
Мама действительно страдает.
Я села напротив и положила телефон на стол экраном вверх. — Почитай.
Он взял телефон и начал читать.
Я наблюдала, как меняется его лицо — от недоумения к шоку, затем к гневу.
Он пролистал до конца, положил телефон и молчал. — Это правда? — спросил он хриплым голосом. — Скриншоты от Людмилы.
Можешь проверить.
Алексей встал и прошёлся по комнате.
Остановился у окна и смотрел в темноту. — Всё это время… она просто играла? — спросил он. — Не просто играла.
Она специально унижала меня.
Проверяла, насколько я послушна.
Он повернулся ко мне, глаза были красными. — Я верил ей.
Защищал её.
Думал, что ты чёрствая. — Знаю.
Мы замолчали.
Снаружи шумел ветер, дождь барабанил по стеклам.
В квартире пахло остывшим чаем и разбитыми иллюзиями. — Что теперь? — спросил Алексей. — Не знаю.
Ты сделал свой выбор, остался с ней. — Я не знал правды! — Но даже не попытался меня выслушать.
Ты автоматически встал на её сторону.
Он снова сел, опустив голову в ладони.
Я смотрела на мужа, которого любила пять лет, и видела незнакомца.
Человека, который под давлением матери забыл о жене. — Я поговорю с ней, — сказал он наконец. — Разберусь во всём. — И что изменится?
Она будет оправдываться, плакать и давить на жалость.
И ты опять поверишь. — Нет.
Теперь я знаю.
