Ирина просто перестала отвечать.
Светлана отправила длинное послание о «предательстве» и «эгоизме», после чего Виктория несколько минут неподвижно уставилась в экран, не зная, как реагировать.
Затем она удалила всю переписку, охватывающую пять лет, и запретила себе плакать.
За три недели вокруг нее образовалась пустота.
Дмитрий приглашал ее на встречи с друзьями — молодыми парнями, обсуждавшими какие-то стримы, тиктоки и новый клип.
Виктория сидела среди них, улыбалась и кивала, но внутри ее сжигало острое, почти физическое одиночество.
Она не понимала половины шуток, не знала упоминаемых имен и ловила себя на мысли, что единственный человек в этой компании, с кем ей было интересно говорить, — сам Дмитрий.
Но Дмитрий был занят своими друзьями, и она снова оставалась одна среди шумного общества. «Это пройдет, — убеждала она себя. — Мы создадим что-то свое. Новое». — «А давай уедем?» — Дмитрий лежал рядом той ночью, перебирая ее волосы. — «В другой город. Новая жизнь, без бывших мужей, без надоедливых родителей. Начнем с чистого листа».
Виктория приподнялась на локте, всматриваясь в его лицо в полумраке. — «Ты серьезно?» — «Совершенно точно. В Одессе у меня есть контакты, там рынок фотографии живее. А ты откроешь новый салон. Больший, круче».
Слово «салон» словно пронзило ее под ребрами.
Ее салон.
Восемь лет работы, клиентская база, мастера, которых она лично обучила с нуля.
Бросить все?
Но глаза Дмитрия горели уверенностью и азартом — и она кивнула.
Да.
Начать с нуля.
Доказать всем, что это не прихоть и не кризис среднего возраста, а настоящее чувство, ради которого стоит рискнуть.
Она продала салон за три недели — значительно дешевле реальной стоимости, потому что покупательница почувствовала срочность и выжала максимальную скидку.
Виктория подписала документы дрожащей рукой, получила перевод на карту и ощутила странное чувство — будто отрезала часть себя и отдала посторонней женщине в бежевом костюме. — «Все, — сказала она Дмитрию в тот вечер. — Мы свободны».
Он поднял ее на руки, закружил по комнате, и Виктория рассмеялась — звонко и искренне, так, как не смеялась уже много лет.
Деньги от продажи казались огромной суммой, которой хватит на любые планы.
Сначала они сняли квартиру поближе к центру с высокими потолками и большими окнами.
Их гнездо.
Их дом.
Первые недели в новом городе напоминали медовый месяц.
Завтраки в постели, бесконечные разговоры обо всем и ни о чем.
Дмитрий снимал ее — на балконе, на кухне, в ванной с мокрыми волосами — и каждый кадр был словно признание в любви.
Но потом что-то начало меняться.
Сначала незаметно.
Дмитрий стал задерживаться на съемках все дольше.
Он приходил уставшим, молча ужинал, залипая в телефон. — «Много работы, — объяснял он. — Нужно пахать, пока есть заказы».
Виктория понимала и кивала, не желая становиться той женщиной, которая ноет и цепляется.
Но когда она пыталась обнять его ночью, Дмитрий отодвигался.
Когда заговорила о салоне, о планах, он отвечал односложно: «Потом», «Разберемся», «Не сейчас».
Каждое «не сейчас» словно царапало ее изнутри все глубже.
Виктория начала искать работу — скорее чтобы занять голову, чем из острой необходимости.
Но реальность оказалась суровой: в тридцать четыре устроиться на новую работу было непросто.
