Когда Татьяна заболела, муж сначала ещё навещал её в Железном Порту, но вскоре перестал появляться.
Хотя, собственно, мужём его назвать было трудно – официально они так и не оформили свои отношения.
Ирина, близкая подруга Татьяны, не раз упрекала её за это: — Останешься в старости одна, без гроша в кармане!
Так и вышло… Квартира у Татьяны была продана давно: большую часть вырученных средств она вложила в кофейню, которую они с мужем вместе открывали, а остальное оставила на банковском счёте.
Она вовсе не была беспечной или необдуманной.
Однако все накопления ушли на лечение, а муж сказал, что сейчас у него нет свободных средств.
Потом он вовсе перестал что-либо говорить. — Ты знаешь, что он теперь с той девчонкой живёт? — спросила Ирина. — Я же давно говорила: что это за подружка у него, моложе на пятнадцать лет?
Кто бы не хотел таких подружек, да?
Всё, поезд ушёл, дорогая, обратно тебе уже не вернуться. — А я и не собираюсь, — ответила Татьяна.
Говорят, что если человек не желает выздороветь, то и выздоровления не наступит.
Но гены бабушки оказались сильнее любого настроя: она многое пережила и в девяносто семь лет сохраняла ясность ума и бодрость духа.
А накануне своего девяносто восьмого дня рождения тихо уснула и больше не проснулась.
Возможно, бабушка не позволила Татьяне уйти из жизни.
После выписки возвращаться было некуда.
Дома не было, денег тоже, да и мужа рядом не оказалось.
Хорошо, что была подруга.
Пришлось просить у Ирины приют.
Правда, муж Ирины и её дочери не были в восторге от того, что пришлось тесниться: младшая дочь переселилась к старшей, которая недавно вернулась к родителям с ребёнком.
Татьяна говорила, что готова жить в комнате с ребёнком, но дочь Ирины возразила: — Ага, а вдруг она заразная?
Как будто такая болезнь передаётся… Несмотря на все усилия Татьяны не мешать семье подруги, через несколько месяцев атмосфера в квартире настолько накалилась, что она старалась бывать там как можно реже, приходя только переночевать.
Работу она пыталась найти, но с пустой трудовой книжкой и инвалидностью ничего подходящего не попадалось.
Возраст, в конце концов.
Можно было устроиться продавщицей или курьером, но до полного восстановления было далеко, и когда Татьяна попыталась работать, в первый же день потеряла сознание.
Поэтому она ездила в автобусах без билета, сидела в торговых центрах, грелась в магазинах.
Нужно было что-то придумать, но что именно? — Не переживай, живи сколько нужно, — успокаивала Ирина. — Не слушай моих девчонок, неблагодарные они, я их эгоистками вырастила.
Татьяна вздыхала: у неё не было детей.
Муж не мог иметь, а приёмных она не захотела.
А она всё делала так, как он говорил.
Ирина была права — надо было самой думать своей головой.
Неоднократно она проходила мимо кофейни, в которую вложила столько сил и времени.
Они с мужем сами делали ремонт, продумывали дизайн, составляли меню, искали свои уникальные фишки и подбирали лучших сотрудников.
В те дни в кофейне было много посетителей, а теперь там было пусто, и Татьяна по привычке тревожилась: неужели что-то пошло не так?
Однако теперь это уже не её забота.
Иногда Татьяне становилось плохо прямо на улице.
В такие моменты она садилась на скамейку и приходила в себя.
Добрые прохожие часто подходили, интересовались, не нужна ли помощь.
И в этот раз произошло то же самое: из кофейни вышла девушка в фартуке и шлёпанцах. — Вам плохо? — спросила она. — Нет.
Точнее, да.
Всё нормально, спасибо. — Пойдёмте внутрь.
Девушка была молодая, напоминала младшую дочь Ирины, но не была надменной и грубой.
Она сделала Татьяне чай и принесла пирожок.
Татьяна почувствовала смущение. — Простите, но у меня нет денег.
