Она вынула ещё один конверт — на этот раз с заявлением о разводе. — Ты не имеешь права так поступать! — вскричал Игорь, подскочив со стула. — У нас же есть сын!
Что подумают люди?
Что мама… — Сыну уже двадцать один, он живёт отдельно и всё прекрасно поймёт, — прервала его Татьяна. — А что скажут люди… Знаешь, меня больше волнует то, что я скажу себе, если останусь с человеком, который на протяжении двадцати лет использовал меня ради собственного удобства.
Игорь ходил по кухне, словно загнанный зверь.
Он то пытался угрожать, то начинал умолять, то клялся измениться.
Татьяна молча наблюдала за этим спектаклем, и с каждой минутой её уверенность в правильности решения становилась крепче. — Ты ведь одна не справишься! — наконец вырвалось у него. — Куда ты пойдёшь?
На что жить будешь?
Татьяна впервые за разговор улыбнулась. — Я медсестра с двадцатидвухлетним стажем.
Меня уже приняли в частную клинику с зарплатой выше твоей.
А насчёт жилья… — она пожала плечами. — Я выбрала квартиру.
Небольшую, но мне одной будет достаточно.
После продажи нашей квартиры и раздела денег. — Продажи? — Игорь побледнел. — Какой продажи? — Такая, Игорь, — Татьяна говорила спокойно, словно объясняя схему приёма лекарств. — Квартира будет продана, деньги разделены.
Или ты выплатишь мне мою долю — вот здесь расчёты, — она пододвинула к нему ещё один лист. — Выбирай.
Он схватил бумагу и уставился на цифры.
Его лицо исказилось. — Это грабёж!
Откуда взялась такая сумма? — Это половина рыночной стоимости, плюс моя доля за ремонт, плюс проценты за использование моих денег все эти годы, — объясняла Татьяна, словно профессиональный бухгалтер. — Юрист всё подсчитал. — Юрист? — Игорь опустился на стул. — Ты уже и юриста наняла? — Конечно.
Я же «дура с огородом», как говорит твоя мама.
Мне нужна была профессиональная консультация.
В её голосе звучала едкая ирония, от которой Игорь поморщился. — Татьяна, давай всё обсудим, — он попытался взять её за руку. — Мы столько лет вместе… Неужели ты всё перечеркнёшь из-за одного разговора?
Она мягко, но решительно вырвала руку. — Нет, не из-за одного разговора.
Из-за двадцати лет лжи.
Из-за того, что ты позволял своей матери унижать меня.
Из-за того, что использовал меня как бесплатную домработницу и источник денег.
Татьяна поднялась из-за стола. — У тебя есть неделя на размышления.
Либо мы продаём квартиру, либо ты выплачиваешь мою долю.
А пока… — она схватила сумку. — Я поживу у подруги. — Ты не можешь просто так уйти! — в голосе Игоря звучала паника. — Могу, — она направилась к двери. — И знаешь что?
Я должна была сделать это гораздо раньше.
В прихожей Татьяна остановилась перед зеркалом.
Женщина, смотревшая на неё в отражении, казалась другим человеком — спина прямая, взгляд уверенный, плечи расправлены.
Больше не «дура с огородом», а человек, который наконец-то нашёл себя. — Кстати, — она оглянулась на застывшего у дверей Игоря. — Передавай привет маме.
Скажи, что она всё-таки добилась своего — избавила тебя от неподходящей невестки.
В первую ночь в квартире подруги Татьяна почти не сомкнула глаз.
Мысли кружились в голове, как осенние листья на ветру — то взмывая вверх с порывом решимости, то опускаясь под тяжестью сомнений.
А что, если я ошибаюсь?
Что если двадцать лет — слишком большой срок, чтобы всё перечеркнуть?
Телефон разрывался от звонков и сообщений.
Игорь то угрожал, то умолял, то обещал золотые горы.
К утру Татьяна отключила звук и положила телефон экраном вниз. — Как ты? — спросила Наташа, её подруга со времён медучилища, протягивая чашку горячего чая. — Странно, — честно ответила Татьяна. — Как будто я всю жизнь была привязана к причалу, а теперь верёвка оборвалась.
Я свободна, но не знаю, куда плыть. — Ты поступила правильно, — села рядом Наташа. — Я двадцать лет наблюдала, как ты растворяешься в этом браке.
Как становишься тенью.
И знаешь что? — она сжала Татьяну за руку. — Я рада, что ты наконец выбрала себя.
