Ты здесь больше не живёшь, тихо проговорил Алексей Иванов, вынося мои вещи в коридор, где свет мигал, словно отдалённые фонари Тверской.
— Алексей, ты же обещал купить хлеб! — окликнула я его.
Ольга, стоя в кухне с пустым пакетом, ругала меня про себя.
— Я же список написала!
— Забыл, прости, — опустился Алексей, словно его голова была тяжёлым балетным куполом.
— На работе завал, голова раскалывается.
— Ты всегда витаешь в облаках!
— А кто тогда пойдёт в магазин?
— Я?
Тамара Сергеевна Козлова, склонившись над чашкой остывшего чая, сидела в углу, словно забытая фигурка на старой кукольной сцене.
Она уже восемь месяцев жила с сыном и его семьёй после того, как продала свою двухкомнатную квартиру на Конотопе и отдала деньги Алексею на старт его «бизнеса».
Обещали: «Временно, скоро купим просторнее».
— Я схожу, — тихо предложила Тамара.
— Магазин рядом, на углу.
— Не надо, — резко отвергла Ольга.
— В прошлый раз вы принесли белый хлеб, а я просила бородинский.
— Бородинского не было. Тогда надо было в другой магазин идти!
Тамара замолчала.
Спорить с невесткой было всё равно что пытаться унять крик ворон.
Ольга находила повод придраться: к хлебу, посуде, громкому телевизору.
Алексей встал, словно тень, и исчез из кухни.
Он всегда уходил, когда начинался этот бесконечный хор.
Тамара посмотрела на сына, но увидела чужое лицо: холодное, отстранённое, словно зимний ветер у Южного Бутова.
— Нина Петровна, — села Ольга напротив, — давайте откровенно.
— О чём? — насторожилась старушка.
— О том, что вам здесь тесно.
— И нам тоже.
Двухкомнатная квартира уже мала: маленькая Катя растёт, ей нужна своя комната.
А ваш «зал» занимает всё пространство.
— Но Алексей обещал большую квартиру на мои деньги.
— Ваши деньги ушли в дело.
— Алексей вложил их в бизнес.
— Он говорил, что это инвестиция, через полгода вернётся с прибылью.
Ольга сжала губы.
— Бизнес — как лотерея в парке «Сокольники»: иногда выигрываешь, иногда нет.
Деньги потрачены.
Тамара почувствовала, как холод проникает в кости.
— Значит, квартиру мы не купим?
— Пока нет.
Придётся искать другое жильё.
— Какое?
— Пенсия пятнадцать тысяч гривен!
На эти деньги даже комнату не снимешь!
— Это ваши проблемы, — сказала Ольга, поднимаясь.
— Мы восемь месяцев терпели.
Она ушла, оставив Тамару в кухне, где стены шептали о прошлом.
Вечером она подошла к Алексею, сидевшему в спальне за компьютером, словно в виртуальном лесу.
— Алёшуша, можно? — спросила она.
— Заходи, мам.
Она уселась на край кровати.
— Сынок, Ольга говорит, что мне надо съехать.
Алексей не отрывал взгляда от экрана.
— Да, говорили, временно.
