Всё отдаёт ребёнку.
Не ценит его.
Поэтому и ушёл.
А мама, конечно, не может не пожалеть.
Гладит его по голове: «Бедный мой мальчик, как же тебе тяжело с этой женщиной».
Типичная ситуация.
Алексей не звонил.
Иногда писал короткие смс: — Как дела? — Отлично, — отвечала я. — Как Дмитрий? — Прекрасно.
Прошло два дня.
Три.
Четыре.
Я продолжала жить обычной жизнью — работа, дом, Дмитрий, ужин, уроки, сериалы перед сном.
Всё как обычно.
Только без Алексея и его постоянных жалоб.
И знаете что?
Стало даже легче.
Правда.
Не нужно слушать, как он сетует на жизнь, на телефон, на то, что у Владимира всё есть, а у него — нет.
Не приходится готовить ему отдельно — он не ест лук, не ест морковь, половину еды просто игнорирует.
Не нужно собирать за ним носки, разбросанные где попало.
Тишина, покой, благодать.
Дмитрий однажды спросил: — Мам, папа вернётся? — Наверное, — ответила я. — Когда-нибудь. — А ты хочешь, чтобы он вернулся?
Я посмотрела на сына.
Он смотрел на меня с неожиданной серьёзностью.
Не по-детски серьёзно. — Не знаю, Макс, — призналась я. — Честно говоря, не знаю.
Он кивнул и ушёл в свою комнату.
А я осталась на кухне и думала: действительно, не знаю.
Раньше казалось — семья, муж, надо держаться, беречь.
А теперь сижу и размышляю — а зачем?
Зачем мне взрослый инфантильный мужчина, который ворует у меня деньги на свои капризы?
Прошла неделя.
Ровно семь дней.
В субботу вечером, около восьми, раздался звонок в дверь.
Я открыла.
На пороге стоял Алексей.
С сумкой.
Виноватое лицо, глаза бегают. — Привет, — сказал он тихо. — О, — протянула я, — герой вернулся.
Заходи, не стой в дверях.
Он вошёл, снял одежду.
Дмитрий выглянул из комнаты: — Пап!
Ты приехал! — Приехал, сынок, — Алексей обнял его. — Соскучился.
Они ушли в комнату.
Я слышала, как они разговаривают, Дмитрий что-то рассказывал про школу.
Через десять минут Алексей вышел на кухню.
Я мыла посуду.
Он встал рядом, нервничал. — Тамара, — начал он, — прости.
Я поступил неправильно.
Я продолжала молча мыть тарелки. — Просто… — он почесал затылок, — устал.
Понимаешь?
Постоянно одно и то же.
Деньги на квартиру, еду, ребёнка.
Коммуналку, одежду.
А для меня — никогда.
Как будто меня не существует.
Как будто меня нет.
Я вытерла руки полотенцем и повернулась к нему: — Алексей, ты существуешь.
Ты ешь еду, которую я покупаю и готовлю.
Ты живёшь в квартире, за которую я плачу большую часть.
Ты носишь одежду, которую я стираю и глажу.
Ты очень даже существуешь.
Просто в нашей семье есть приоритеты.
И зубы ребёнку — важнее твоего нового телефона. — Я понимаю, но мне тоже хочется… — Что? — перебила я. — Хочется, чтобы у тебя был новый телефон, как у Владимира?
Алексей, Владимиру тридцать два года, у него двое детей, жена не работает, он по уши в кредитах.
Машину взял в кредит на семь лет.
Телефон — тоже в кредит.
Квартиру снимает за двадцать пять тысяч, хотя у нас за двадцать восемь.
Потому что у него район такой, где даже ночью страшно ходить.
Ты хочешь так жить?
Он молчал. — Все твои коллеги с новыми телефонами, новыми куртками, с новыми планшетами — либо в кредитах, либо их жёны зарабатывают в три раза больше нас.
А ты получаешь тридцать тысяч, когда есть заказы.
Когда нет — сидишь дома и листаешь объявления.
Хочешь новый телефон?
Зарабатывай.
Возьми вторую работу.
Или смени профессию на более прибыльную.
Но не воруй у меня деньги, которые я откладывала на лечение нашего сына.
Он стоял, смотрел в пол. — Тамара, я верну, — тихо сказал он. — Вот, — сунул руку в карман, достал телефон.
Новый, в плёнке, блестящий. — Продам его.
Верну деньги.
Честное слово.
Я посмотрела на телефон.
Потом на Алексея.
И меня прорвало: — Боже мой, Алексей, тебе через месяц сорок пять, а ты ведёшь себя, как семилетний ребёнок, который стащил у мамы из кошелька деньги на конфеты.
Он вздрогнул: — Что? — Ты украл у меня деньги.
Тридцать тысяч гривен.
Купил себе телефон.
Потом убежал к своей маме.
Оставил записку — «надо подумать».
Сидел там неделю, наверное, ждал, что я буду тебя искать, звонить, рыдать, умолять вернуться ради ребёнка.
Играл в обиженного.
Потом понял, что я не звоню, и решил вернуться.
И принёс этот телефон, предлагая продать его, чтобы сыграть благородного.
Думал, я растрогаюсь?
Скажу: «Ой, Алексей, не надо, оставь себе телефон»?
Он молчал.
Стоял, как ученик у доски, пойманный на списывании. — Не дождёшься, — сказала я твёрдо. — Взрослей, Алексей.
У тебя жена, ребёнок, семья.
Хочешь новый телефон — заработай на него.
Возьми вторую работу.
Пойди учиться на электрика, сантехника, на кого угодно, где платят хорошо.
Зарабатывай, чтобы нам хватало.
