Утром проснулась рано, около половины восьмого.
Собралась и открыла банковское приложение — хотела перевести деньги на отдельный счёт для накоплений.
Открыла приложение — баланс показывает ноль.
Я уставилась на экран.
Подумала — наверное, сбой.
Перезапустила приложение.
Снова ноль.
Заглянула в историю операций.
Вчера.
Двадцать три часа тридцать пять минут.
Перевод на карту А.
В.
Мельникова.
Тридцать тысяч гривен.
Я села на кровать.
Перечитала сообщение.
Ещё раз.
И повторно.
Алексей снял мою премию.
Ночью, пока я спала.
Тридцать тысяч гривен.
Просто взял и перевёл на свою карту.
Я поднялась и вышла из спальни.
Алексея дома не было.
Дмитрий всё ещё спал — воскресенье, выходной.
Зашла на кухню — на столе лежала записка.
Узнала его небрежный почерк: «Уехал к матери.
Надо подумать.
Не ищи».
Я взяла записку, перечитала.
Потом снова.
После чего положила её на стол и рассмеялась.
Честно говоря.
Стоя посреди кухни, одна, рассмеялась вслух.
Уехал к матери.
Надо подумать.
Не ищи.
Боже, ему скоро сорок пять!
А ведёт себя, как подросток из дурного сериала.
Украл деньги и сбежал к мамочке.
С запиской.
Я достала телефон и написала ему: — Ты взял мои деньги?
Ответ пришёл через пять минут: — Да.
Купил телефон.
Мне тоже нужны вещи.
Ты всё равно меня не слышишь.
Хочу побыть один.
Я прочитала это сообщение и подумала — серьёзно?
То есть он взял мою премию, которую я заработала и которая предназначалась на лечение нашего сына, купил себе телефон и сбежал.
И при этом ещё обиделся, что я его «не слышу».
Набрала его номер.
Он сбросил звонок.
Ну, конечно.
Герой.
Страдает.
Написала снова: — Алексей, эти деньги на брекеты Дмитрию.
Ответ: — Всё на ребёнка, всё на дом, всё на еду.
А я что, не человек?
Мне тоже что-то нужно.
Устал я от этого.
Ах ты ж, бедняжка.
Устал.
От того, что в семье есть ребёнок, которого надо кормить, одевать, лечить.
Устал от того, что жена работает и приносит деньги не на новый телефон мужу, а на нужды семьи.
Как же ему тяжело живётся.
Я хотела ответить что-то колкое.
Но потом решила — зачем?
Хочет сидеть у мамы и дуться — пусть сидит.
Может, мозги проветрит.
Хотя откуда им там взяться, если их и не было.
Дмитрий проснулся около одиннадцати.
Вышел на кухню, зевая: — Мам, а где папа? — К бабушке уехал, — ответила я, наливая ему чай. — Погостит. — Надолго? — Не знаю, сынок.
Пока не вернётся. — А когда вернётся? — Когда мозги найдёт, — сказала я. — Ой, то есть когда захочет.
Дмитрий взглянул на меня странно, но молчал.
Умный мальчик растёт.
Чувствует, когда лучше не лезть.
Весь день я работала на автопилоте.
Убиралась в доме, готовила обед, гладила одежду.
А сама думала: ну надо же.
Сорок пять лет мужчине.
Сорок пять.
А ведёт себя, словно капризный ребёнок.
Украл у жены деньги, купил себе игрушку и убежал.
Даже не попытался поговорить, объясниться, договориться.
Просто взял и сделал.
А потом оставил записку: «Надо подумать».
О чём там думать?
О том, какой он молодец?
Вечером позвонила свекровь.
Голос встревоженный, дрожащий: — Тамара, что у вас произошло?
Алексей приехал, сидит мрачный, молчит.
Вы же не развелись? — Нет, Надежда Петровна, — ответила я спокойно. — Мы не развелись.
Он просто решил немного пожить у вас.
Отдохнуть. — Но он говорит, что у вас был конфликт… — Надежда Петровна, всё в порядке.
Не волнуйтесь.
Пусть отдыхает и набирается сил. — Тамара, но может, ты… — Надежда Петровна, извините, у меня еда на плите.
Поговорим позже.
Я положила трубку.
Представляю, как он там сидит.
Несчастный страдалец.
Мамочке в жилетку плачется, рассказывает, какая у него злая жена.
Не купила ему телефон.
