Она давно привыкла к тому, что её «сонливость», «бледность» или «молчаливость» становились поводом для упрёков.
Однако вступать в спор не имело смысла: свекровь лишь обижалась, а муж старался не замечать происходящего.
После того как Игорь ушёл на работу, а свекровь отправилась в свою комнату «позвонить подруге», Таня наконец выдохнула и начала собираться.
Она специально надела скромное пальто, плотно завязала шарф — хотелось раствориться в толпе, чтобы никто из знакомых случайно не встретил и не поинтересовался, куда она направляется посреди рабочего дня.
В маршрутке было тесно, да и мысли давили ещё сильнее.
Смотря в окно, Таня размышляла о бабушке.
О той самой последней встрече.
Тогда она забежала к ней всего на минуту, чтобы узнать, нужна ли помощь, может, купить лекарства.
И увидела бабушку, лежащую на кровати, тихую и неподвижную.
Подошла, позвала… и сразу поняла по неподвижной руке, что это конец.
Похоронами она занималась сама.
Родственники разъехались кто куда, многие не общались годами.
Таня бегала за справками, оформляла документы, плакала в маршрутках, пыталась вспомнить хотя бы кого-то, кому можно было бы позвонить.
После похорон коммунальная комната пустовала, а проходя мимо дома, Таня всегда невольно замедляла шаг.
Но зайти не могла — слишком больно было на душе.
И вот теперь, получается, наследство?
Она не понимала, почему внутри так тревожно.
Возможно, потому что знала: если она станет хозяйкой комнаты, свекровь непременно захочет туда переселиться.
Она уже как-то намекала: «А что?»
Коммуналка, конечно, не дворец, но жить можно.
«Хозяйка там ты или кто?» — говорила она.
Тогда Таня лишь криво улыбнулась.
Но внутри всё сжалось: бабушка, похоже, была права — Ирина Михайловна готова будет сидеть у неё на шее до конца.
Нотариальная контора находилась на первом этаже современного здания.
Высокие стеклянные двери, блестящие перила, таблички на стенах — всё выглядело так, словно здесь решают судьбы совсем других людей, не похожих на неё.
Таня нерешительно переступила порог.
Помощница, та самая, что звонила ей вчера, сразу подошла и сказала: «Проходите, вас ждут».
Таня последовала за ней в кабинет.
Нотариус, высокая женщина строгого вида лет пятидесяти, поздоровалась и пригласила сесть: «Присаживайтесь, Тамара Алексеевна.
Прежде чем зачитывать завещание, хочу уточнить — вы являетесь единственной наследницей.
Это важно.»
Таня удивлённо моргнула, но кивнула. «Вашей бабушкой два года назад было составлено завещание.
Оно нотариально заверено и вступило в силу после её смерти.
Всё её имущество переходит вам.»
Таня едва заметно усмехнулась, пытаясь скрыть смущение. «Имущество… Вы, наверное, имеете в виду комнату в коммуналке.
Некому было оставить.»
Нотариус посмотрела в бумаги: «Завещание включает однокомнатную квартиру в Одессе площадью тридцать шесть квадратных метров, комнату в коммуналке, дачный участок на шести сотках, который сейчас в аренде, и банковский вклад.»
Слова звучали словно издалека.
Таня повернула голову, словно ожидая кого-то.
Может, это не её дело? «Простите, — выдохнула она, — этого… не может быть.
У бабушки не было таких денег.
Она всю жизнь трудилась уборщицей.
Она… считала каждую копейку.»
Нотариус мягко, но уверенно улыбнулась: «Тем не менее документы подлинные.
Квартира оформлена более двадцати лет назад.
Участок — три с половиной года назад.
По поводу вкладов и ренты я тоже всё объясню.
Вам стоит благодарить бабушку — она всё предусмотрела.
И указала только одного наследника — вас.»
Таня смотрела на бумаги, не веря происходящему: однокомнатная квартира в Одессе.
Участок.
Вклад.
Подписала документы дрожащей рукой.
Выйдя на улицу, она будто находилась во сне — холодный воздух показался слишком тёплым.
Она шла, не замечая ничего вокруг, и снова повторяла про себя: «Это ошибка… не может быть… бабушка… когда она всё это успела?»
Но ещё сильнее давила другая мысль — о доме, куда ей предстоит возвращаться.
Где свекровь лишь и ждёт повода вмешаться.
Где любое упоминание о «наследстве» станет для Ирины Михайловны очередной главой в её планах.
Таня крепко сжала сумку.
Нет, пока никому ни слова.
Возвращаясь домой, она словно плыла в потоке людей — слышала шум машин, шаги и разговоры, но всё это проходило мимо.
Мысли всё время возвращались к кабинету нотариуса, к аккуратной стопке документов, которую теперь хранила в сумке, как запретный секрет.
Слишком много для человека, который никогда не позволял себе лишних трат и всю жизнь жил скромно.
