Я зашла в квартиру и бросила сумку на тумбочку. Привычный маршрут от двери до кухни я преодолела на автопилоте.
День выдался невыносимым — новый начальник отдела, мужчина с амбициями Наполеона и интеллектом табуретки, весь день придирался к моим отчётам. Я вложила в них душу, а он даже не удосужился прочитать больше первой страницы.
«Марина Викторовна, вы слишком размыто формулируете. Нужно конкретнее!» — передразнила я его гнусавый голос, открывая холодильник.
В голове крутились мысли о недоделанных проектах и завтрашнем совещании. Из холодильника на меня смотрела вчерашняя курица и пакет с увядшими овощами. Ужин, значит, опять придётся готовить самой.
Часы на микроволновке показывали начало восьмого. Дочь сегодня ночевала у бабушки — хоть одна хорошая новость. Я достала продукты и принялась нарезать салат, когда услышала ключ в замке.
— Привет, солнце! — весело воскликнул мой муж Кирилл, входя на кухню с букетом полевых цветов. Его кудрявые волосы были взъерошены, а в глазах светилось что-то подозрительно восторженное.
Обычно такой взгляд означал, что он опять придумал какую-то безумную идею. В прошлый раз это был проект по созданию онлайн-школы гитары. Закончилось всё покупкой дорогущего микрофона, который теперь пылился в шкафу.
— Привет, — сухо ответила я, продолжая шинковать огурец.
— Что у нас на ужин? — он заглянул мне через плечо, обнимая за талию.
— Салат и вчерашнее, — я кивнула на холодильник.
Кирилл поставил цветы в вазу и уселся за стол, барабаня пальцами по столешнице. Он явно не мог усидеть на месте.
— У тебя такой вид, будто ты проглотил шило, — заметила я, выкладывая салат в миску. — Выкладывай уже, что там у тебя.
Он расплылся в улыбке.
— Маришка, я тут подумал… А давай махнём на море?
Я замерла с ножом в руке.
— Что, прости?
— На море! — повторил он с энтузиазмом десятилетнего ребёнка. — Просто вдвоём, без Алиски, без всего. Только ты и я. Волны, песок, коктейли на закате.
Я медленно положила нож и повернулась к нему.
— Ты серьёзно зовёшь меня на море, не имея ни копейки? — с раздражением сказала я, чувствуя, как внутри поднимается волна возмущения.
Наш семейный бюджет трещал по швам после того, как Кирилл четыре месяца назад решил уйти с постоянной работы и «найти себя» в фрилансе. Его «поиски» пока принесли только три мелких заказа и бесконечные разговоры о перспективах.
— Зато с любовью! — он подмигнул и протянул руку, пытаясь поймать мою ладонь.
Я отдёрнула руку и отвернулась. Этот легкомысленный тон, эта детская беспечность — когда-то они казались очаровательными. Сейчас же я чувствовала только усталость. Ипотека, Алискина школа, счета — всё это лежало на моих плечах, пока он «искал себя».
— Мариш, ну чего ты, — его голос стал мягче. — Я же вижу, как ты устала. Тебе нужно отдохнуть.
— И как же ты предлагаешь это сделать? — я повернулась к нему. — На какие шиши, Кирилл? У нас платёж по ипотеке через неделю. Алиске нужны новые кроссовки. Мама на лекарства просила.
Я чувствовала, как голос предательски дрожит. Почему он не понимает? Почему не видит, что я задыхаюсь под грузом ответственности?
— Я всё продумал! — он вскочил со стула. — Смотри, есть горящие путёвки. И мне Михалыч обещал заказ на верстку сайта…
Я подняла руку, останавливая поток его воодушевления.
— Не надо, — тихо сказала я. — Просто… не надо.
Взяв тарелку с салатом, я молча вышла на балкон. Вечерний воздух был тёплым, но мне казалось, что я замерзаю изнутри. Я смотрела на соседний дом, на окна, в которых горел свет. Интересно, там тоже живут люди, которые не понимают друг друга?
За спиной слышно было, как Кирилл гремит посудой на кухне. Он всегда так — загорится идеей, а потом, когда сталкивается с реальностью, просто переключается на что-то другое. А я остаюсь один на один с разочарованием.
— Он как ребёнок, честное слово, — сказала я Лене, помешивая трубочкой капучино.
Мы сидели в маленькой кофейне недалеко от моего офиса. Вторник, обеденный перерыв. Лена, моя подруга ещё со студенческих времён, внимательно слушала, подперев подбородок рукой.
— И что, так и не придумал, где взять деньги на это море? — спросила она, откусывая от эклера.
— Какое там, — я вздохнула. — Вчера весь вечер рассказывал о каком-то новом проекте. Что-то про съёмку видеороликов для местных бизнесов. А утром я нашла в его браузере открытые страницы с ценами на видеокамеры.
Лена покачала головой.
— Мне кажется, или с каждым годом эта его… творческая натура становится всё утомительнее?
Я рассеянно водила пальцем по краю чашки.
— Знаешь, что самое обидное? Он ведь талантливый. Правда талантливый. Когда он берётся за дело, у него получается потрясающе. Но эта его неспособность довести что-то до конца…
— А ты не думала, что, может… — Лена замялась, подбирая слова.
— Что, может, нам стоит разойтись? — прямо спросила я. — Думала. Особенно в последнее время.
Произнести это вслух оказалось легче, чем я ожидала. Может, потому что эта мысль уже давно поселилась где-то на краю сознания.
— Он милый, но как ребёнок. Я не могу снова тащить всё на себе, понимаешь? Мне тридцать пять, а я чувствую себя на все пятьдесят.
— А он знает, что ты так думаешь?
Я покачала головой.
— Мы почти не разговариваем в последнее время. То есть, говорим — о быте, о Алисе, о планах на выходные. Но не о том, что важно.
Лена молча смотрела на меня, и в её взгляде читалось понимание. Она прошла через развод три года назад и знала, о чём я говорю.
— А ты любишь его ещё? — тихо спросила она.
Этот вопрос застал меня врасплох. Люблю ли я Кирилла? Если бы она спросила неделю назад, я бы ответила не задумываясь. А сейчас…
— Не знаю, — честно призналась я. — Иногда мне кажется, что мы просто по инерции вместе. Как старая привычка.
— Может, стоит поговорить с ним начистоту?
— И что сказать? «Знаешь, дорогой, я устала быть твоей мамочкой»?
— Например, — пожала плечами Лена. — Или предложи ему какой-нибудь ультиматум. Пусть найдёт нормальную работу, докажет, что он может быть опорой.
Я вздохнула. Ультиматумы никогда не работали с Кириллом. Он либо обижался, либо загорался энтузиазмом, который угасал через пару дней.
— В любом случае, — продолжила Лена, — ты не можешь вечно жить в подвешенном состоянии. Решай что-то.
Она была права. Нельзя вечно откладывать неприятный разговор. Я допила кофе и посмотрела на часы — перерыв заканчивался.
— Спасибо, что выслушала, — я улыбнулась, вставая из-за стола.
— Для этого и нужны подруги, — Ленанья обняла меня. — Держи меня конечно, ладно?
Возвращаясь в офис, я думал, что жизнь устроена странно. Десять лет назад мы с Кириллом были влюблены до беспамятства. Он писал мне песни на гитаре, я смотрела на него с обожанием. Когда мы узнали, что будет Алиса, он прыгнул от счастья и клялся, что создатель для нас рай на земле.
А теперь я иду на работу, которую не вижу, чтобы заработать деньги, вечно не хватает, и возвращаюсь домой к мужу, с которым мы говорим на разных языках.
Следующие три дня прошли как в тумане.
В пятницу я забрала Алису от мамы и повезла домой. Дочь всю дорогу щебетала о школе, о новой подружке, о том, как бабушка учила её печь пирог.
— А папа дома? — спросила она, когда мы поднимались в лифте.
— Должен быть, — рассеянно ответила я, копаясь в сумке в поисках ключей.
Но квартира встретила нас тишиной.
— Пап! — крикнула Алиса, сбрасывая туфли. — Мы пришли!
Никто не отозвался. На кухонном столе я нашла записку, написанную знакомым размашистым почерком:
«Уехал на пару дней по работе. Вернусь в воскресенье вечером. Целую, К.»
По работе? Какой ещё работе? У него не было постоянной работы уже четыре месяца.
— А где папа? — Алиса заглянула на кухню.
— Уехал ненадолго, — я постаралась улыбнуться. — Давай, мой руки и будем ужинать.
Вечер прошёл в обычных хлопотах — ужин, мультфильм, купание, сказка на ночь. Когда Алиса уснула, я села в кухне с бокалом вина и уставилась в тёмное окно.
Куда он мог уехать? И главное — зачем? Это на него не похоже — исчезать без предупреждения. Я попыталась позвонить ему, но телефон был выключен.
В голову лезли самые разные мысли. Может, он уехал к родителям? Но почему тогда не сказал прямо? Или это связано с какой-то его новой идеей? Или…
Я не хотела думать об этом «или». О том, что, возможно, он почувствовал моё отчуждение и решил искать утешения где-то на стороне. Кирилл никогда не давал повода для ревности, но сейчас, когда между нами появилась такая пропасть…
«Перестань», — одёрнула я себя. Накручивать себя — последнее дело. Если он сказал, что уехал по работе, значит, так и есть. Просто появился какой-то срочный заказ, и он поехал его выполнить. Всё объяснится, когда он вернётся.
Но за выходные он так и не перезвонил. Я отправила ему несколько сообщений, но они оставались без ответа. К вечеру воскресенья я уже не находила себе места.
— Мам, а папа сегодня приедет? — спросила Алиса перед сном.
— Обещал, что приедет, — я поцеловала её в лоб. — Спи, солнышко.
«Только попробуй не приехать», — думала я, выключая свет в детской.
Он появился около девяти вечера. Я услышала щелчок замка и поспешила в прихожую. В дверном проеме стоял Кирилл – уставший, осунувшийся, но с каким-то новым, решительным выражением лица. В его руках была потрепанная кожаная папка.
– Наконец-то, – выдохнула я, скрестив руки на груди. – Три дня без единой весточки, и всё, что ты можешь сказать – просто «привет»?
Он глубоко смотрит.
— Давай пройдём на кухню. Мне нужно тебе кое-что показать.
— Кирилл, я не в настроении для твоих новых идей.
— Пожалуйста, — в его голосе была такая непривычная серьёзность, что я невольно подчинилась.
На кухне он положил папку на стол и сел напротив меня.
— Я знаю, что в последнее время был… не лучшим мужем, — начал он, глядя мне в глаза. — И не лучшим отцом. Я знаю, как тебе тяжело тянуть всё на себе.
Я молчала, не понимая, к чему он клонит.
— Когда я предложил поехать на море, я видел, как ты реагируешь. И ты была права. Это было безответственно.
— Где ты был эти три дня? — перебила я его.
Он открыл папку и достал оттуда несколько бумаг.
— Помнишь Виктора, моего однокурсника? Он сейчас работает в туристической фирме в Самаре. Я ездил к нему.
Он протянул мне блестящий буклет. На обложке была фотография морского побережья с лазурной водой и белоснежным песком.
— Что это?
— Путёвки в Сочи. На две недели. Всё включено.
Я недоверчиво взяла буклет.
— И откуда деньги, Кирилл?
Он протянул мне ещё один лист — квитанцию о продаже.
— Я продал свою гитару. Ту самую, именную, от Михалыча. И ещё усилитель.
Я застыла с бумагой в руках. Эту гитару он берёг как зеницу ока десять лет. Отказывался продавать даже в самые трудные времена. Она была его талисманом, его сокровищем.
— Но… почему?
Кирилл взял меня за руку.
— Я вижу, как ты смотришь на меня в последнее время. Как будто я разочаровал тебя. И знаешь, ты права. Я слишком увлёкся своими идеями и не замечал, как тебе тяжело.
Он сжал мою ладонь.
— Я не могу предложить тебе стабильность, но могу предложить поступок. Это не решит всех наших проблем, я знаю. Но это начало. Я хочу показать тебе, что ты для меня важнее всего. Важнее гитары, важнее моих идей, важнее моего комфорта.
Я смотрела на него и не узнавала. Этот серьёзный, решительный человек был так не похож на беспечного мечтателя, к которому я привыкла.
— А как же работа? — спросила я. — Мы не можем просто взять и уехать.
— Я договорился с Виктором. После отпуска он берёт меня в их фирму на полную ставку. Удалённо. Это не мечта всей жизни, но это стабильная работа с нормальной зарплатой.
У меня перехватило дыхание.
— Кирилл, ты…
— Я знаю, что ты думала о разрыве, — тихо сказал он. — Я не слепой, Марина. Я видел, как ты отдаляешься. И понял, что могу потерять самое дорогое, что у меня есть.
Слёзы навернулись на глаза. Я не знала, что сказать.
— А как же Алиса? — наконец выдавила я из себя.
— Мама согласилась побыть с ней. Я уже договорился. Две недели только ты и я. Вылет через три дня.
Я молча смотрела на путёвки, на его серьёзное лицо, на руки, которые всё ещё сжимали мою ладонь.
— Мариш, я знаю, что много раз обещал измениться и не менялся. Но в этот раз всё по-другому. Я чуть не потерял тебя. И понял, что ничего в этом мире не имеет смысла, если рядом нет тебя.
— Ты продал свою гитару, — прошептала я, всё ещё не веря.
– Никогда в жизни не пожалею об этом, – он улыбнулся так искренне, что я невольно поверила. – Что скажешь? Поедем вместе к морю?
Что-то дрогнуло внутри. Впервые за долгие месяцы я почувствовала не раздражение и усталость, а настоящую надежду.
Не море меня тронуло – хотя мысль об отпуске звучала заманчиво. Тронуло то, что впервые Кирилл не разбрасывался словами – он действительно что-то сделал. Не обещал, а совершил поступок.
– Да, – тихо сказала я и улыбнулась, как будто вспомнив, как это делается. – Да, я поеду с тобой.
Он шагнул вперед и обнял меня. Я уткнулась носом в его плечо и вдохнула такой знакомый запах – тот самый, от которого когда-то кружилась голова и замирало сердце.
– Спасибо, Мариша, – прошептал он мне в волосы. – Обещаю, ты не пожалеешь.
Смогут ли эти две недели что-то изменить? Научится ли Кирилл ответственности, перестанет ли метаться от одной идеи к другой? Не знаю. Но в тот момент мне хотелось верить в возможность перемен. В то, что иногда для нового начала нужен всего лишь один смелый шаг.
– Я люблю тебя, – сказал Кирилл, глядя прямо в глаза.
И я поверила. По-настоящему поверила – впервые за много лет.
И вот мы стоим под ослепительным южным солнцем, выйдя из самолета. Кирилл держит мою руку так крепко, будто боится, что ветер унесет меня прочь.
— Ну вот мы и здесь, — сказал он, оглядываясь вокруг с восторгом ребенка, впервые увидевшего море.
Я глубоко вдохнула солёный воздух. Впервые за долгое время мне было легко. Может быть, всё действительно будет по-другому. Может быть, с этого момента мы начнем заново.
Мы направились к выходу из аэропорта, договору о солнцу и морю, о подписании нового главы нашей истории.
Я не знал, что ждёт нас впереди, но сейчас мне хотелось просто насладиться моментом. И верю, что иногда для счастья не нужны грандиозные планы и обещания. Иногда достаточно одной поступки.
— Эй, о чем задумалась? — Кирилл Легонько толкнул меня плечом.
— О нас, — честно ответила я. — О том, что, может быть, всё наладится.
Он остановился и серьёзно посмотрел мне в глаза.
— Не «может быть», а обязательно наладится. Я обещаю.
И я решил, что ему будет хорошо. Еще раз. В последний раз.
— Такси ждёт, — он повернулся в сторону стоянки. — Поехали?
Я возникла и подошла к ним, чувствуя тепло его рук в своей ладони. Путь к счастью оказался сложнее, чем мы думали десять лет назад. Но, может быть, именно поэтому оно будет более настоящим, когда мы до него доберёмся.
— Поехали, — сказала я, и мы шагнули навстречу новому дню.
