Я стояла на кухне, разливая чай по кружкам, когда услышала голос Ирины из гостиной.
Она говорил тихо, но тонкие стены позволяли мне слышать каждое слово:
— Жена твоя без отпуска прекрасно обойдется, а у меня это последний шанс, — произнесла она, и в голосе звучала та виноватая настойчивость, с которой золовка обычно обращалась к моему мужу.
Последний шанс. У кого? У Ирины, конечно. Его драгоценной сестры, которая уже двадцать лет подряд находила причины утащить его то в горы, то на море, пока я оставалась с детьми, работой и бесконечными счетами.
В прошлом году — «последний раз» перед ее защитой диссертации, в позапрошлом — «единственная возможность» до родов подруги… А теперь вот новый «последний шанс».
— Вы же обсуждаете мой отпуск? — я вошла в гостиную.
Ирина, устроившись на диване с телефоном, даже не подняла глаз. Дмитрий метнул на меня взгляд, быстрый, как у вора.
— Ты же сама говорила, что на работе сейчас завал, — начал он, но я перебила:
— Ирина, какой у тебя последний шанс? Умираешь? — спросила я мягко, будто предлагала чаю.
Сестра мужа наконец оторвалась от экрана. Ее накрашенные ресницы захлопали, как крылья мотылька:
— О чем ты? Мы просто…
— Я слышала. Ты считаешь, что мне отпуск не нужен, а тебе — жизненно необходим. Интересно, почему?
Дмитрий покраснел, Ирина выпрямилась, будто я ткнула ее вилкой.
— Ты не понимаешь, — зашипела она. — У меня контракт в Швейцарии! Если не поеду сейчас…
— То что? Мир рухнет? — Я села в кресло напротив, сцепив пальцы.
— Ты же каждый год находишь «последний шанс». Помнишь, в прошлом году это был круиз с умирающей подругой? Она, кстати, до сих пор шлет мне рецепты салатов.
Дмитрий попытался встрять:
— Не надо так, мы просто…
— Мы? — Я повернулась к нему. — Ты десять лет обещаешь мне поездку в Минск. Помнишь? Говорил, что покажешь мне дом, где вырос. А вместо этого каждый июль исчезаешь с Ириной.
Он опустил голову. Ирина усмехнулась:
— Не делай из мухи слона. Ты же взрослая женщина, сама можешь съездить куда хочешь.
— Верно, — кивнула я, внезапно ощутив странное спокойствие. — Поэтому завтра покупаю билет в Минск. На месяц.
— Что? — Дмитрий вскочил. — А дети? Работа?
— Дочке семнадцать, сын в лагере. Ты справишься, — улыбнулась я. — А работа… Шеф поймет. В конце концов, — я посмотрела на Ирину, — это мой последний шанс.
— Ты с ума сошла! — взвизгнула сестра. — Дим, скажи ей!
Но Дмитрий молчал. Я встала, поправила складку на юбке.
— Паспорт и чемодан уже готовы. А вы, — я кивнула им обоим, — можете ехать в Швейцарию. Или куда угодно. Только не ждите, что я буду здесь, когда вернетесь.
В аэропорту, глядя на табло с расписанием, я улыбалась. Впервые за годы мое тело не ныло от усталости, а в голове не крутились списки дел.
В кармане ждал билет — не в Минск, конечно, а на Бали. Потому что «последний шанс» должна выбирать я.
Когда самолет оторвался от земли, я закрыла глаза. Где-то внизу остались кухня с недопитым чаем, диван, на котором они сидели, и женщина, которая всегда ждала. Но теперь ей это было не нужно.
