Промокла и замёрзла.
Не стала заказывать такси.
Пришлось идти пешком.
Думать в движении всегда легче.
Значит, он боялся предать меня, так же как его отец предал мать.
Странная логика.
Но я понимала.
Понимала, потому что была такой же.
Всю жизнь боялась выглядеть слабой.
Поэтому никого не просила о помощи.
А потом удивлялась, почему рядом никого нет.
Дома сменила одежду.
Заварила горячий шоколад.
Устроилась у окна.
За стеклом темнело.
Один за другим загорались фонари.
Могла ли я простить?
Вопрос был не в этом.
Правильнее — могла ли я понять?
Если бы он тогда, в тот вечер с новостью о сокращении, сказал прямо.
Если бы не ушёл молча, а сел рядом и объяснил: мне страшно.
Боюсь тебя подвести.
Боюсь стать таким, как мой отец.
Но я останусь.
Попытаюсь остаться.
Я бы поняла.
Но он молчал.
Снял кольцо, положил у солонки и ушёл.
Без слов.
Как будто я не заслуживала объяснений.
Вот это и невозможно простить.
Сын позвонил на следующий день. — Мам, как ты? — Нормально. — Я тут подумал… может, приеду на выходных?
Посидим, поговорим.
Раньше не предлагал.
Полгода молчал про отца.
Делал вид, что ничего не произошло. — Приезжай.
Он приехал в субботу.
Привёз пирог из пекарни.
Я никогда не пекла.
Он это знал.
Сели на кухне.
Заварили кофе. — Я с ним виделся, — сказал Виктор. — С отцом.
Я кивнула.
Знала, что они рано или поздно встретятся. — Он выглядит… — Виктор подбирал слова. — Плохо.
— Игорь мне рассказал, — сказала я. — Про его отца.
Про страх.
Виктор покрутил ложку в чашке. — Он и мне рассказал.
Сказал, что чувствует вину.
Что должен был тебе объяснить.
А не просто уйти. — Должен был. — Ты… — Виктор поднял глаза. — Ты простила?
Я посмотрела на сына.
Двадцать шесть лет.
Взрослый мужчина.
Но для меня он всё ещё ребёнок.
Всё ещё надеется, что родители помирятся.
Всё наладится. — Я поняла его, — сказала я. — Но это не то же самое, что простить.
Виктор кивнул.
Допил кофе.
Глянул в окно. — Знаешь, мам, я тоже боюсь.
Иногда.
Что стану таким, как он.
Что убегу, когда станет тяжело. — Не станешь. — Откуда ты знаешь? — Потому что ты об этом говоришь.
А он молчал.
Старые фотографии Вечером, когда Виктор уехал, я открыла старый фотоальбом.
Давно не доставала.
Лет пять, наверное.
Вот мы с Сергеем на свадьбе.
Молодые, счастливые.
Ему тридцать, мне двадцать восемь.
Он крепко меня обнимает.
Будто боится отпустить.
Вот родился Виктор.
Сергей держит его на руках.
Смотрит растерянно.
Как будто не верит, что это правда.
Вот мы на даче.
Дача его матери.
Её не стало, когда Виктору было пятнадцать.
Тогда Сергей молчал две недели.
Я думала — переживает.
Не знала, что вспоминает детство.
Я закрыла альбом.
Убрала его на полку.
