Из второй машины вышел он.
Самоуверенный, убеждённый в своей победе. — Ольга Сергеевна?
— Органы опеки, — представилась одна из женщин. — Поступил сигнал о ненадлежащих условиях содержания несовершеннолетних.
Иван и Марина, испачканные в земле, замерли за моей спиной.
Я заметила, как страх застыл в их взглядах. — Вот посмотрите, — Алексей широким движением охватил взглядом наш расчистенный участок. — Сарай, который вот-вот обрушится.
Заросшее поле.
Удобства, как я понимаю, расположены в лесу.
Разве так должна жить семья успешного человека?
Он наслаждался своей правотой, ощущением власти.
Он пришёл не просто, чтобы унизить, а чтобы забрать детей и окончательно сломить меня.
В этот самый момент что-то изменилось.
Годы унижений, страха, попыток казаться «хорошей» и «удобной» сжались в одну точку.
И взорвались.
Всё.
Хватит.
Я взглянула на испуганную Марину и на сжавшего кулаки Ивана.
И впервые за пятнадцать лет посмотрела на Алексея без тени страха. — Уважаемые, — я обратилась к женщинам, голос мой был спокойным и деловым. — Вы видите не заброшенный участок, а объект значительных вложений.
Я занимаюсь приведением в порядок этой собственности, которая досталась мне по договору.
Алексей фыркнул. — Какая собственность?
Это свалка! — это земля с уникальным геологическим объектом, — я его проигнорировала. — Бывший владелец, геолог Семёнов, проводил здесь исследования.
Колодец, как вы его называете, на самом деле является укрепительной шахтой.
Я подошла к срубу и постучала по нему. — Это морёный дуб.
Вечный.
Женщины из опеки переглянулись.
Мой уверенный тон сбил их с толку. — У меня есть просьба.
Мне потребуется помощь двух мужчин всего на десять минут, чтобы продемонстрировать ценность этого актива.
Я посмотрела на соседа, Николая, который как раз возился у своего забора и с интересом наблюдал за происходящим.
Он кивнул.
Вторым стал водитель Алексея, которому тот раздражённо махнул рукой.
Мы закрепили на воротах мощный фонарь и длинную верёвку с крюком, найденные мной в сарае.
— Семнадцать метров, — скомандовала я Николаю, который взялся за ручку ворот.
Верёвка медленно разматывалась со скрипом, опускаясь вниз.
Фонарь освещал влажные, покрытые мхом стенки. — Стоп! — крикнула я. — Немного левее.
Там должна быть ниша.
Николай слегка повернул ворот.
Слышался глухой стук. — Есть! — крикнул он. — Зацепил что-то! — Тяните!
Осторожно!
Они вдвоём начали крутить ручку.
Медленно, с усилием.
Из тёмного зева колодца показался прямоугольный предмет, обитый потемневшей медью.
Небольшой ящик, окованный металлом.
Я взяла ломик и сбила проржавевший замок.
Подняла крышку.
Все, кто стоял рядом, ахнули.
Внутри, на подложке из истлевшего бархата, мерцали тусклые золотые слитки.
Первым отреагировал Алексей.
Его лицо из самодовольного побагровело, затем побледнело до пепельно-серого цвета. — Это… это моё! — прошипел он, делая шаг к ящику. — Ты получила землю от меня, значит, и это всё — моё!
Иван инстинктивно встал между ним и ящиком.
Я спокойно посмотрела на бывшего мужа.
На человека, который считал меня своей вещью, а теперь пытался присвоить то, что сам же и отбросил.
— Ты ошибаешься, Алексей.
Это — моё.
Я достала из кармана сложенный вчетверо документ.
Тот самый договор о разделе. — Вот твоя подпись.
Ты добровольно передал мне в полное и безраздельное владение этот земельный участок.
Со всеми постройками и, — я сделала паузу, глядя ему прямо в глаза, — со всем его содержимым.
Женщины из опеки молчали, превратившись в наблюдателей. — А вот, — я подняла старую тетрадь Семёнова, — дневник прежнего владельца.
В нём есть запись, заверенная нотариусом ещё тридцать лет назад: «Право собственности на землю — это право на её недра, часть уже оплачена государству».
Закон на моей стороне, Алексей.
Твоя жадность и презрение обернулись против тебя.
Его лицо исказилось гримасой бессильной ярости.
Он так стремился меня уничтожить, так торопился избавиться от «балласта», что сам передал мне настоящее состояние. — Я буду судиться! — вскрикнул он. — Я докажу, что ты меня обманула! — Попробуй, — я пожала плечами. — Расскажешь в суде, как старался погрузить бывшую жену и детей в нищету и случайно сделал нас богатыми.
Думаю, эта история вызовет улыбку.
Я обратилась к женщинам из опеки. — Как видите, условия для жизни детей здесь более чем перспективные.
Мы собираемся строить большой дом.
Так что ваш сигнал был ложным.
Всего доброго.
Они, что-то бормоча, поспешили к своей машине и уехали.
Алексей остался один.
Униженный.
Раздавленный.
Его водитель и сосед Николай смотрели на него без всякого сочувствия.
