Но он молчит… Наталья очень любит племянника… Тамара с возрастом располнела, лицо стало плоским, брови и ресницы поседели, красавицей её не назовёшь, зато характер — настоящая драгоценность.
С сестрой Алексеевой она подружилась, в доме всегда порядок, еда вкусная, всё горит в руках — прекрасная хозяйка.
Сын ухожен, чист и сыт.
Но вот не сложились у него чувства… На работе одна девушка с тёмными бровями особенно запала в душу, Василий уже взрослый, скоро сам женится, а Алексей словно в тумане… Душа рвётся к чёрнобровой.
В деревне, конечно, всё стало известно: кто-то видел, кто-то слышал, а сама чёрнобровая хвасталась, что Алексей уйдёт от своей жены к ней, и тогда заживут счастливо, будут дети — свои родные… Слухи распространились, несмотря на то, что Тамара пыталась всё скрыть.
Да и на Алексея он стал мало похож, словно мальчишка… Тамара узнала о чёрнобровой, плакала днями и ночами, но молчала, ничего не говорила.
Сестра узнала, прибежала, ругала: — Ой! — А он лишь повторял: — Люблю её, и всё тут… — «Любишь? — рассердилась сестра, — так иди к ней в том, в чём есть, а всё нажитое оставь жене и сыну… Отправляйся к своей любимой, гол как сокол, посмотрим, что она скажет, примет ли тебя?»
Чёрнобровая надулa губы: «Что это ты, мол, к примакам пришёл?»
Как же ты всё это оставишь? И ведь дала отворот-поворот.
Сначала Алексей не сразу осознал происходящее, любовная завеса спадала медленно… Он переживал, но собрался с силами.
Попросил прощения у Тамары и сына, поклялся, что такого больше не повторится.
Так и было, но… Тамару не полюбил, уважал — да, а любви так и не появилось.
Зато к Василию Алексей относился хорошо, старался дать сыну самое лучшее, учил всему, что сам умел, мальчик тянулся к отцу… Вот и мотороллер первый купил ему… А Василий — светлый мальчишка, всегда улыбается, здоровается со всеми, друзей много, учителя его любят… Марина, соседка и сплетница, прибежала задыхаясь, шепчет: — Там… там… Василий ваш… на мотороллере… там… кровь.
Как Алексей бежал, не помнит, Тамара дома была и ничего не слышала, он падал, лишь просил одно — чтобы сын остался жив.
Но не успел.
Василий лежит, улыбаясь… Всё было словно во сне… Вспоминать больно.
Тамара словно перестала жить, и Алексей… тоже молчат, лишь пару слов перекидываются.
Прошло сорок дней, потом полгода… Приходили поминать Василия… Сидят. Вдруг Тамара впервые за полгода заговорила: — Я уйду, Алексей. — Куда? — К родителям… А ты… заведи себе молодую, рожайте детей… — Ты с ума сошла? — тяжело мне, Алексей… Ещё всякое говорят, будто не смогла тебе детей родить, что Василий не твой… злые люди… Говорят, будто я не могу иметь детей, а Василия нагуляла и на тебя… А ты… ты им всем докажешь, — падает на колени, горячо глядит в глаза и шепчет, — что молодая тебе детишек родит, и докажешь, что Василий твой был… — Встань, Тамара… Выкинь из головы эти глупости.
Поняла?
Если уйдёшь, как только за порог ступишь, я последую за Василием, слышишь меня? Нет мне жизни без вас… без тебя, Тамара… Что ты задумала?
