Через месяц я завела кота.
Рыжий, с зелёными глазами, постоянно стащил курицу прямо с тарелки.
Он был символом свободы — пусть и с острыми когтями.
Игорь звонил.
Писал мне.
Сначала говорил: — Тамар, вернись, мы всё уладим… Потом — с жалостью: — Ты же понимаешь, Оксане сейчас непросто, мама больна… А потом совсем тихо: — Без тебя я не справляюсь… Я не отвечала.
Предательство не лечится разговорами.
Однажды вечером раздался звонок в дверь.
Он стоял там.
Щёки впали, глаза выглядели усталыми.
Он смотрел так, будто вот-вот упадёт на колени. — Тамара… прости.
Я ошибся.
Она… забрала всё.
Деньги.
Кредит оформила на меня.
Мама уехала к тёте.
А я… остался ни с чем.
Я смотрела на него, крепко держась за дверную ручку.
В животе неприятно сжалось — но уже не от боли, а от ярости. — Вот так.
Это твоя семья.
Ты выбрал её.
Живи теперь с этим.
Он сделал шаг вперёд, попытался дотронуться до моей руки.
Я отстранилась. — Всё кончено, Игорь.
Я подаю на развод.
Квартира останется моя.
Ты проиграл.
Его губы задрожали.
Он хотел что-то возразить — но я захлопнула дверь.
Спустя месяц был суд.
Всё по закону.
Наследство — моё.
Совместного имущества почти не было.
Развели нас быстро.
Я вышла из здания суда и глубоко вдохнула холодный воздух.
Казалось, с плеч упал тяжёлый груз.
В груди было пусто, но эта пустота напоминала белый лист.
Можно начинать писать новую жизнь.
Я шла по улице Одесса и впервые за долгое время улыбнулась.
Я была одна.
Но свободна.
И это стоило больше, чем любая «семья» с сестричкой-пиявкой.
Предательство жгло душу.
Но ещё сильнее пылало другое чувство.
Уверенность.
Я выжила.
Я справилась.
И, знаете, впервые за много лет я ощутила себя по-настоящему живой.
