Он медленно поднялся из кресла, двигаясь с некой хищной грацией.
Хотя он не отличался большим ростом, теперь, возвышаясь над ней, казался громадным.
Его тень полностью накрыла её, словно покрывало.
Сделав шаг вперёд, он заставил её отступить, пока она не упёрлась спиной в холодную стену.
Остановившись в полуметре от неё, он уставился в её лицо своими тёмными, непроницаемыми глазами. — Год, Ольга.
Целый год я слушал рассказы про твоего отца.
Про то, как он умеет решать любые вопросы.
Про его связи.
Про то, какой он великий и влиятельный.
Я платил за твои платья, машины, косметологов, психологов, подруг.
Я содержал тебя.
И ни разу от тебя не услышал «спасибо».
Лишь «хочу», «мало» и «дай».
А теперь, когда я впервые сказал тебе «нет», ты решила использовать свой главный козырь?
Своего папу?
Он говорил тихо, почти шёпотом, но каждое слово врезалось в её сознание, словно гвоздь.
Она пыталась что-то возразить, но не могла выдавить ни звука.
Горло сдавил ледяной спазм.
Он наклонил голову, будто присматриваясь, и усмехнулся снова, но уже молча, лишь губами. — Мне всё равно, кем работает твой папа, милая!
Не пытайся пугать меня им!
Так что собирай вещи и уходи отсюда!
Езжай и трать деньги своего папочки, а не мои!
Эти слова прозвучали как приговор.
Неприкосновенный и окончательный.
Он не кричал.
Он констатировал факт.
Мир Ольги, такой привычный и комфортный, рухнул в одно мгновение.
Не дожидаясь ответа, он развернулся и уверенно направился в спальню.
Она услышала, как открылась дверь гардеробной.
Спустя несколько секунд он вышел, таща за собой её ярко-розовый чемодан из лимитированной серии, приобретённый ими в Милане.
Он подошёл к их большой кровати, застеленной белоснежным покрывалом, и с силой бросил чемодан на неё.
Глухой звук разнёсся по квартире.
Ольга, словно заворожённая, смотрела на этот розовый символ её прошлой жизни.
Она всё ещё не могла поверить в происходящее.
Дмитрий вернулся в гостиную и остановился в дверном проёме.
Скрестив руки на груди, он сохранял полное спокойствие и решимость. — У тебя есть ровно час, чтобы собрать свои вещи.
Шестьдесят минут.
Потом я вызову охрану, и тебя выгонят на улицу вместе со всем этим барахлом.
Можешь позвонить папе, пусть присылает машину.
А то на такси это не по-царски.
Час.
Шестьдесят минут.
Эти слова эхом звучали в голове Ольги, вытесняя все остальные мысли.
Стоя посреди гостиной, словно статуя, она смотрела в тёмный проём спальни, где на белоснежной кровати лежал её розовый чемодан — яркое, вызывающее пятно в этом холодном минималистичном интерьере.
Тело отказывалось подчиняться.
Ноги казались приклеенными к дорогому паркету.
Дмитрий вновь сел в кресло, закинув ногу на ногу.
Он не стал открывать ноутбук или брать в руки телефон.
Просто наблюдал за ней.
Ждал.
Его спокойствие было невыносимым, оно действовало на нервы, как монотонный гул.
Он не торопил её, не подгонял, позволяя самой осознать всю глубину пропасти, в которую она падала.
Наконец, она сдвинулась с места.
Медленно, словно во сне, она пошла в спальню.
Руки двигались автоматически.
Она распахнула огромный шкаф-купе, который ещё утром считала своим.
Вещи.
Десятки платьев, блузок, юбок.
Всё приобретено им.
Она начала срывать их с вешалок, не разбирая, комкая и бросая в открытый чемодан.
Дорогие ткани, оценённые целым состоянием, сминались и превращались в бесформенную кучу.
Шёлк, кашемир, кружево — всё смешалось в одном похоронном костре её прежней жизни. — Ты не можешь… — прошептала она, не понимая, к кому обращается.
Голос звучал чуждо и сипло. — Могу, — донеслось из гостиной. — Ещё сорок минут.
Она подошла к комоду.
