Рекламу можно отключить с помощью подписки Дзен Про — тогда она исчезнет из статей, видео и новостей. Оличкино счастье рухнуло на куски в одно мгновение, всего лишь из-за одной фразы… А ведь еще совсем недавно, в обед, в груди у нее так и пылало от радости!
В тот день Оля выступала на районном смотре самодеятельности перед полным залом, где заняла первое место, читая стихи Есенина.
Председатель района вручил ей почетную грамоту и подарил премию — сверток ситца.
Но самым поразительным было то, какая тишина царила в зале, когда она закончила читать стихотворение.
А затем зал взорвался бурными аплодисментами, из-за которых у Олички на глазах выступили слезы от счастья.
Как же это было прекрасно!
После смотра она неспешно шла домой через поля, держа в руках новенькие белые лодочки, которые привез отец из райцентра.
И все время вспоминала волшебные мгновения на сцене.
Весенний ветерок мягко колыхал воздух, старые березы, растущие вдоль поля, слегка трепетали своими зелеными ветвями, словно тоже приветствовали Оличку.
Ее маленькую победу, которая наполняла душу песней.
И признание, что Тамара Иванова — не просто дочь председателя колхоза, а человек с собственным значением.
Но ее прекрасное настроение резко прервал крик у колхозного гаража.
Он поразил словно удар тяжелого молота знакомым тоном.
Голос отца она узнала бы среди тысяч других — хриплый, с той особенной манерой, свойственной людям, привыкшим командовать.
Однако сейчас в его голосе звучало что-то новое, неожиданное.
Страх… Оля приблизилась, прижалась к облупленному забору гаража.
Сквозь щель между досками были видны двое — отец и Владимир, молодой механик, прибывший в село после института по распределению в качестве специалиста. — Заявление написано, и точка!
Меня сегодня уже в городе ждут, — говорил Владимир, в его голосе не было злобы, лишь усталая решимость. — Три года терпел, хватит.
Я ноги больше в ваш колхоз не поставлю, уезжаю на строительство в Украину.
Отец Оли, высокий и крепкий мужчина Анатолий Петрович, наклонился к парню с превосходством роста. — Да что ты, ножом без предупреждения режешь меня?!
Как же я без механика справлюсь в посевную?!
Вся техника встанет!
Кто ответит перед судом за это?
Иванов?
А ты — в кусты?
Но Владимир смахнул рукой воздух. — Нужно было раньше думать, товарищ Иванов.
Я вас предупреждал, что знаю обо всех ваших делах и не потерплю воровства.
Сроки давал, а вы как списывали солярку и запчасти, так и продолжаете.
Техника не из-за меня встанет, а потому что вы кладете государственные деньги себе в карман.
Терпеть больше не намерен, увольняюсь.
Анатолий Петрович схватил Владимира за грудки и резко потряс: — Вот это разговор!
Ты что, решил меня ОБХСС сдать?
У меня дочь!
Хочешь оставить девочку сиротой?!
Мать у нее умерла, я — единственный, кто остался.
Кто ее замуж возьмет, если отец сядет?
Но молодой человек не испугался, отдернул руки председателя от своей старой куртки и нахмурился. — При чем здесь ваша семья?
Вы воруетесь у народа.
Пожилой мужчина задыхался от злости и страха одновременно. — Идейный, значит?
Сердца нет, поэтому ты и не женат.
Ты не знаешь, что значит любить свою кровиночку.
Я ведь стараюсь ради дочки, ради Тамарки, чтобы у нее была хорошая жизнь.
Когда у тебя появятся свои дети, ты тоже для них не пожалеешь ничего! — А кто позаботится о колхозниках? — Владимир отступил на шаг и указал на дома, плотно стоящие вдоль улиц районного села. — Разве они не люди?
Разве их дети не хотят жить хорошо?
Юноша дернул замасленную куртку и усмехнулся безрадостно. — Ваша дочка ходит в платьях за сто двадцать гривен, в белых туфлях.
