Когда я появилась в Одессе, облачённая в махровый халат цвета молодой моркови и домашние тапочки с розовыми помпонами, официант сперва не поверил, что я — жена именинника. Честно говоря, я заметила, как у него дернулся глаз, когда он пытался понять: перед ним либо сумасшедшая, либо это какой-то розыгрыш. А я спокойно произнесла:
— Пожалуйста, проводите меня к столику, забронированному на имя Игоря Смирнова. Там будет отмечаться юбилей пятидесятилетия.
Бедняга провёл меня через весь зал, а я ощущала на себе взгляды всех присутствующих. Знаете, когда идёшь, и кажется, что каждый звук твоих шагов разносится по всей округе? Мои тапочки шлёпали по паркету, халат развевался, а помпоны весело подпрыгивали при каждом шаге.
Но обо всём по порядку.
Всё началось утром в день рождения Игоря. Я проснулась в семь, как обычно, и сразу мысленно прокрутила план дня: в десять — запись к парикмахеру, в час — маникюр, в три — забрать торт, а в четыре — быть в Одессе, чтобы проверить сервировку и встретить первых гостей. Игорь ещё дремал, раскинувшись на всей кровати, и я подумала, какой же он всё-таки соня по утрам. Пятьдесят лет мужчине, а встаёт как подросток — с большим трудом и недовольной миной.
Кофе ещё не успел завариться, как зазвонил телефон. Смотрю — Наталья Алексеевна звонит. В восемь утра. Моя свекровь, надо сказать, дама пунктуальная, но звонить так рано — это что-то новенькое.
— Олеся, доброе утро, — голос её звучал подозрительно ласково. — Не разбудила?
— Нет-нет, Наталья Алексеевна, я уже встала. Готовлюсь к празднику.
— Вот об этом я и хотела поговорить. У меня к тебе есть одна… деликатная просьба.
Я сразу насторожилась. Когда свекровь начинает с «деликатной просьбы», всегда стоит ждать подвоха. За четырнадцать лет брака я это усвоила безошибочно.
— Слушаю вас.
— Ты понимаешь, сегодня такой важный день для Игоря. Круглая дата, гости, всё внимание должно быть направлено на него…
Она замолчала, и внутри меня начало что-то неприятное шевелиться.
— И вот я подумала… не могла бы ты сегодня, ну как бы это сказать… не выделяться слишком? Дать сыну почувствовать себя главным героем дня?
Я чуть не поперхнулась кофе.
— Простите, что значит — не выделяться?
— Ну, ты понимаешь… — голос стал ещё более обтекаемым. — Не привлекать к себе лишнего внимания. Ты такая яркая, активная, все сразу тебя замечают. А сегодня пусть все будут смотреть на именинника.
Я молчала, пытаясь осмыслить сказанное. А Наталья Алексеевна, видимо, решив, что я согласна, добавила:
— Я так рада, что ты меня понимаешь! Ты умная девочка, знаешь, как важно мужчине ощущать себя главным.
— Наталья Алексеевна, а что именно вы подразумеваете под «не выделяться»?
— Да ничего особенного, милая. Просто будь сегодня скромнее. Не берись за всё сама, дай другим проявить инициативу.
Другим — кому? Ей, что ли? Которая за все годы нашего брака ни разу не организовала ни одного семейного ужина, зато всегда находила повод покритиковать мои блюда?
— Понятно, — ответила я. — Хорошо, Наталья Алексеевна.
— Вот и прекрасно! До встречи, дорогая.
Она положила трубку, а я стояла, держа телефон в руке, и смотрела в одну точку. «Не выделяться. Не привлекать внимания. Быть скромнее.»
В этот момент внутри меня вспыхнула тихая злость. Знаете это состояние? Когда внутри всё бурлит, а снаружи ты остаёшься спокойной.
Я вспомнила, как месяц назад начала готовиться к этому юбилею. Обзванивала всех друзей и родственников, выбирала Одессу, согласовывала меню, заказывала торт в кондитерской на другом конце города, потому что только там делают его любимый «Наполеон» с правильным кремом. Заказывала музыканта, продумывала программу.
А ещё вспомнила день рождения самой Натальи Алексеевны в прошлом году. Как я накрывала стол, встречала гостей, следила, чтобы у всех были полные бокалы. А она сидела в центре стола в своём новом платье с блёстками и принимала поздравления. Когда тётя Зина сказала: «Наташа, какой у тебя замечательный стол!», свекровь улыбнулась и ответила: «Стараюсь для дорогих гостей!»
Стараюсь. Я стараюсь, а заслуги получает она.
И теперь, значит, я должна «не выделяться». Чтобы не затмить её сына. Моего мужа, между прочим.
Вошёл Игорь, растрёпанный, в одних трусах, почесывая живот.
— С кем говорила? — пробормотал он, направляясь к кофеварке.
— С твоей мамой.
