Никогда не просила ничего лишнего.
Для меня это не просто деньги — это его жизнь.
Вы не вправе превращать его в статью расходов.
Судья кивнул и сделал соответствующую пометку.
Решение прозвучало быстро: — Удовлетворить частично.
Суммы выплат сократить вдвое.
Елена вышла на крыльцо, где медленно падали снежинки.
Она стояла, глядя в серое небо, и думала только об одном: «Всё.
Он сделал выбор.
Не в нашу пользу».
Кризис в новой семье В квартире Алексея и Тамары давно уже не звучал смех.
Она ходила по кухне с телефоном в руке и раздражённо бросала: — Ты устал?
А ты пробовал нормально работать, а не довольствоваться своей копеечной зарплатой?
Алексей сидел в коридоре, завязывая шнурки, и молчал. — Мы живём в долг, — продолжала она, — а ты ещё и алименты платишь!
Даже после суда!
Ты мужчина или кто? — Это мой сын, — тихо ответил он. — Твой? — резко спросила Тамара, обернувшись. — Ты его даже к нам не приводишь!
Что ты для него сделал?
Оплатил пару месяцев садика — и считаешь себя отцом?
Внутри него что-то сжалось. — По крайней мере, я не бросаю его, — прошептал он. — А меня ты бросаешь прямо сейчас.
Через неделю Тамара собрала вещи.
Сказала: — Мне нужен мужчина, который думает о будущем, а не о прошлом.
И ушла.
Алексей остался один в пустой квартире.
Он думал, что потерял новую жизнь, но на самом деле лишился лишь иллюзии.
И впервые за долгое время его мысли вернулись к Илье — теперь не как к «обязательству», а как к сыну, который действительно нужен.
Возвращение к сыну Вечером у двери Елена обнаружила сложенный вчетверо листок.
Без конверта, без подписи на лицевой стороне.
Развернула — почерк был знаком.
«Я всё ещё думаю о вас.
Если ты позволишь, я хотел бы увидеть Илью.
Просто поговорить». — А.
Елена долго смотрела на эти слова.
В груди смешались тревога и злость.
Она спрятала записку в карман. — Мам, кто приходил? — в коридоре появился сонный Илья. — Никто, сынок.
Ошиблись дверью, — ответила она, хотя понимала: врать в таких вещах опасно.
