Они действительно не знали, кто я такая.
После смерти отца Алексея Совет директоров решил сменить руководство — фонду потребовались новые идеи для восстановления репутации.
Я вошла в зал заседаний, держа в руках синий морской моном, с улыбкой, излучавшей спокойствие.
Рядом стояла Алина, уже семилетняя, в жёлтом платье.
Алексей уже занял своё место, выглядел меньше и уставшим, и, заметив меня, застыл на месте. — Ольга? — вымолвил он. — Госпожа Ольга Аверина, — представила ассистентка. — Наша приглашённая художница для галереи этого года.
Алексей встал неловко. — Я… я не знал… — Нет, — прервала я. — Ты не знал.
Комната наполнилась тишиной.
Его мать, прикованная к инвалидному креслу, выглядела ошеломлённой.
Я разложила своё портфолио на стол. «Эта выставка называется «Выносливость».
Это визуальное путешествие, посвящённое предательству, материнству и возрождению».
Молчание не нарушалось.
Я добавила: «Все собранные сегодня средства пойдут на жильё и экстренную помощь одиноким матерям и их детям».
Никто не возразил.
Некоторые даже улыбнулись.
Женщина за столом наклонилась вперёд: «Госпожа Аверина, ваша работа очень ценна, но не думаете ли вы, что ваш личный конфликт с семьёй Петренко может вызвать сложности?».
Я встретилась с ней взглядом. «Нет истории.
Сейчас я только передаю наследие своей дочери».
Они кивнули.
Алексей открыл рот, собираясь что-то сказать. «Ольга… о Алине…» — Она справляется прекрасно, — ответила я. — Теперь её очередь играть на фортепиано.
