Я поступила правильно?
Он помолчал, затем сказал: — Знаешь, я долго об этом размышлял.
Сначала злился — думал, что ты жадная и не ценишь семью.
Но потом осознал — ты просто искренняя.
Ты не строишь никаких игр и не притворяешься.
И это правильно.
Я сжала его пальцы: — Илья, я не против помочь твоим родителям.
Но только если меня просят, а не ставят перед фактом.
Он кивнул: — Понял.
Больше так не будет.
Спустя месяц Тамара Ивановна пригласила нас на обед.
Она приготовила моё любимое — курицу с яблоками, запечённый картофель и салат. — Оля, проходи, угощайся.
Ты, наверное, похудела — на работе плохо питаешься.
Я села за стол и улыбнулась: — Ем, просто много двигаюсь.
Николай Петрович наливал компот: — Оля, ты молодец, что тогда отказалась.
Мы с Галкой уже переживали — думали, что Илье досталась тихоня.
А ты, оказывается, с характером.
Тамара Ивановна кивнула: — Именно.
Я всегда говорила Илье — женись на сильной женщине.
Он же мягкотелый, сам знаешь.
Его все используют — на работе, друзья.
Нужно, чтобы жена была крепкой.
Я смущённо: — Я не такая уж сильная. — Ещё какая! — махнул рукой Николай Петрович. — Ты нашу смету в топку отправила!
Правильно сделала!
Мы тут уже мечтали — кафе, ведущий, фотограф.
На пенсии-то где такие деньги взять?
Тамара Ивановна засмеялась: — Боря, мы и не собирались всерьёз.
Я же говорила — проверяла.
Хотела понять, уступишь ли ты.
Я посмотрела на свекровь: — Тамара Ивановна, а если бы я согласилась?
Она серьёзно ответила: — Я бы отказалась.
Сказала бы: спасибо, Ольга, но не надо.
Мы сами справимся.
А потом всю жизнь помнила бы, что ты слабая.
И пользовалась бы этим.
Не нарочно, просто так получается — видишь, что человек не умеет отказать, и просишь всё больше.
Иван налил мне компота: — Мама всех так проверяет.
Меня в детстве проверяла — давала деньги на игрушку, смотрела, потрачу ли или отложу.
Если тратил — ругала.
Если копил — хвалила.
Тамара Ивановна кивнула: — Вот.
Нужно понимать, с кем живёшь.
А то потом сюрпризы.
Мы уехали вечером.
Иван молча вёл машину, затем сказал: — Оля, хочу сказать.
Если тебе что-то не нравится в моей семье — говори сразу.
Не терпеть.
Не играть в игры.
Просто говори.
Я повернулась к нему: — Хорошо.
И ты тоже.
Если я что-то делаю неправильно — скажи.
Не копи обиду.
Он кивнул: — Договорились.
С той истории прошло полгода.
Тамара Ивановна больше не составляет сметы на мои деньги.
Иногда просит помочь — купить продукты, оплатить лекарства, привезти тяжёлое.
Я помогаю, но только когда могу и хочу.
Иван научился отказывать родителям.
Недавно мама попросила его приезжать каждую субботу копать огород — он ответил: «Мама, у меня своя жизнь, не могу тратить все выходные на грядки».
Она обиделась на день, потом простила.
Сестра Ивана Наталья до сих пор считает меня жадной: «Вот я бы на месте Оли отдала деньги на юбилей, не думая — семья же!» Брат Ивана Андрей, наоборот, сказал: «Молодец Оля, не дала себя использовать».
Тамара Ивановна теперь на посиделках с соседками хвастается: «А моя невестка — женщина с характером, не даст себя в обиду!» Николай Петрович улыбается: «Илюшка, держись за Олечку, такую ещё поискать».
Мы с Иваном научились открыто общаться.
Когда родители просят что-то — он спрашивает моё мнение.
Когда у меня планы на деньги — я объясняю, почему не могу их иначе потратить.
Мы стали честнее друг с другом.
И, как ни странно, всё началось с той истории про премию и смету.
Как вы думаете, права ли была свекровь, устроив такую проверку?
Или это уже перебор — манипулировать и испытывать людей?
