Она не учла, какое влияние это окажет на их дружбу.
Они стали настоящими подругами, почти словно сёстры, хотя на самом деле не знали, что значит быть сёстрами.
Ей было трудно смириться с мыслью, что она не сможет оставаться с Олей, ведь теперь её жизнь кардинально изменится.
Девочка с тревогой посмотрела на Ирину, которая глубоко вздохнула. — Алексей, пойдём поговорим, — тихо сказала она, уводя мужа в сторону.
Марина Петровна нервно переминалась с ноги на ногу в кабинете.
Для неё это была первая подобная ситуация. — Что ж, я не стану вас отговаривать, вы взрослые люди.
Я, конечно, только «за», но вы уверены?
Время пройдёт, Катя забудет, но ваше решение — это навсегда, — сказала она, тревожно смотря на супругов.
Ирина решительно покачала головой: — Да, мы всё тщательно обдумали.
Девочка пережила слишком много, я не могу бросить её в таком положении.
Директор села, стараясь выглядеть серьёзной, хотя внутри ликовала, произнесла: — Что ж, прекрасно.
Я обязательно помогу вам во всём, чем смогу, — подняв глаза, добавила она. — Я вам очень благодарна, — искренне улыбнулась Ирина. — Честно говоря, думала, что уже никогда не встречу добрых людей в этом мире.
В этот момент дверь распахнулась, и Катя оглянулась. — Мама… Ирина, папа! — радостно воскликнула она и бросилась к ним.
Но Ирина мягко остановила её: — Катюша, мы всё уладили.
Собирай вещи, сегодня вечером уезжаем.
Катя вскрикнула от счастья и побежала к своей кровати, но тут же замедлила шаг и подошла к Оле.
Оля сидела на краю стола, вся побледневшая, с дрожащими губами, отчаянно пытаясь сдержать слёзы. — Олечка, пожалуйста, не плачь.
Я обещаю писать тебе каждый день и постараюсь приезжать, — сказала Катя, обнимая подругу.
Оля не смогла сдержать слёз и расплакалась.
Ирина и Алексей обменялись взглядами, а затем подошли к девочкам. — Так-так, что это за наводнение?
Никаких писем писать не придётся! — с улыбкой сказал Алексей.
Девочки посмотрели на него с тревогой. — Почему?
Вы запретите нам? — встревоженно спросила Катя.
Алексей рассмеялся. — Конечно, нет.
Просто Олечка едет с нами.
Мы оформили на неё опекунство.
Мы не могли позволить вам расстаться.
Что скажешь, хочешь стать нашей дочкой?
Оля поднялась, посмотрела сначала на Алексея, затем на Ирину. — У меня будут родители? — спросила она, с трудом веря своим ушам. — Конечно.
Если захочешь жить с нами, — улыбаясь, ответил Алексей.
Девочка крепко обняла их обоих, сжимая так сильно, как только могла. — Я буду самой послушной, учиться на отлично и помогать по дому! — радостно пообещала Оля.
Марина Петровна и остальные воспитатели, стоявшие у двери, вытирали слёзы.
Даже самая строгая воспитательница, которую дети прозвали «горгоной», не смогла сдержать слёз и ушла, чтобы никто не заметил.
— Ну что, собираемся?
Иначе опоздаем на поезд, — сказал Алексей.
Весь детский дом, во главе с директором, прижался к окнам, провожая девочек.
Марина Петровна тихо произнесла: — В добрый путь.
Воспитатели плакали, а дети думали о том, что когда-нибудь и за ними приедут родители.
Пусть они будут не совсем настоящие, но они обязательно будут любить друг друга.
