Не пюре с молоком и маслом.
Просто целые картофелины, сваренные в мундире, некоторые даже слегка потрескавшиеся.
Рядом Тамара поставила тарелку с квашеной капустой — самой дешёвой, из пластикового ведёрка, и нарезанный чёрный хлеб.
Тишина за столом стала настолько густой, что её можно было резать ножом вместо отсутствующей колбасы. — Э-э… — протянул Дмитрий, глядя в кастрюлю. — Что это?
Шутка такая?
А где мясо?
Где курица?
Алексей, ты же говорил… Алексей побледнел.
Он переводил взгляд то на кастрюлю, то на жену. — Лена? — прошептал он. — Ты же в магазин ходила… — Ходила, — спокойно ответила Тамара, садясь на стул и накладывая себе картофелину. — Купила картошку, хлеб и капусту.
На те деньги, что у нас остались, Алексей.
Ты же сам сказал: Дмитрий привёз гостинцы, картошку.
Вот я и решила поддержать тему.
Картошка к картошке. — Ты что меня позоришь? — прошипел Алексей, наклоняясь к ней.
У него на шее вздулась вена. — Я позорю? — Тамара подняла на него глаза.
Взгляд был прямым и твёрдым. — Ты отдал двадцать тысяч на бензин людям, у которых, как выяснилось, есть деньги на самогон и сигареты.
А я должна была на что-то купить свиную шею?
На свои почки? — Ой, ну началось! — Ольга закатила глаза, эффектно откинувшись на спинку стула. — Дмитрий, я же тебе говорила!
Нам тут не рады.
Попрекают куском хлеба!
Мы к ним с душой, с гостинцами, а они… Копейки считают! — Да не в копейках дело! — рявкнул Дмитрий, краснея. — Алексей, ты мужик или кто?
Твоя жена рулит?
Ты же сказал — всё нормально, приезжайте, помогу, устрою!
Я, может, на тебя рассчитывал!
Тамара аккуратно очистила картофелину от кожуры. — На что именно ты рассчитывал, Дмитрий? — тихо спросила она, но все услышали. — Что Алексей вас кормить будет?
Что он тебя на работу устроит, куда сам едва попал?
А ты знаешь, что у нас ипотека ещё на пятнадцать лет?
Что мы не были в отпуске четыре года? — Это ваши проблемы! — резко выпалила Ольга. — У вас зарплаты городские!
Вы тут живёте припеваючи!
А мы в деревне выживаем!
Вам жалко родне помочь? — Жалко, — твёрдо ответила Тамара. — Жалко, когда «помощь» превращается в содержание.
Алексей, скажи им.
Алексей сидел, опустив голову.
Ему было стыдно.
Стыдно перед братом за пустой стол, стыдно перед женой за собственное враньё, стыдно перед собой за попытки быть хорошим для всех, которые обернулись посмешищем. — Чего молчишь, брат? — Дмитрий уже не улыбался.
Его лицо стало злым и тяжелым. — Мы, значит, назад поедем?
Или как?
Я же машину уже договорился в сервис загнать, думал, ты оплатишь… По-братски.
Вот оно.
Тамара чуть не усмехнулась. — Ах, машину в сервис? — переспросила она. — А Алексей сказал, что вы работу искать.
И зубы лечить. — Одно другому не мешает! — огрызнулся Дмитрий. — Машину починить, продать, тогда и деньги будут.
Алексей обещал помочь.
Занять.
Тамара повернулась к мужу. — Ты обещал занять?
С каких денег, Алексей?
С тех, что на лоджию?
Алексей молчал.
Он ковырял вилкой клеёнку стола. — Значит так, — Дмитрий поднялся.
Он был огромен, заслонял собой свет люстры. — Раз вы такие подлые, не нужны нам ваши подачки.
Ольга, собирай детей.
Переночуем в машине, не сахарные.
А ты, Алексей… — он сплюнул на пол, прямо на ковёр. — Ты мне больше не брат.
Подкаблучник.
Тьфу.
Он схватил со стола бутылку самогона, даже не закрыв её. — Сало заберите, — звонко сказала Тамара. — И картошку свою.
Нам чужого не надо. — Подавись ты своим салом! — вскрикнула Ольга, подталкивая детей к выходу. — Наших ног тут не будет!
Сборы проходили быстро и бурно. Слышались хлопки дверей, ругань и топот.
