Тамара с настойчивостью укладывала вещи, сверяя их с тем списком, который составила ещё неделю назад.
Документы.
Одежда.
Детские игрушки.
Утром, как обычно, она приготовила завтрак.
Собрала детей в школу и детский сад.
Игорь даже не вышел, чтобы попрощаться.
Он оставался в своём кабинете, не реагируя на её слова.
После обеда Тамара забрала Дмитрия прямо из школы, а Егора — из сада.
Они молчали, лишь крепче сжимая её руки, пока она ловила такси.
Квартира подруги встретила их тишиной.
Это было временное убежище, пока она не найдёт выход.
Вечером, уложив детей спать, Тамара долго смотрела на экран телефона.
Семнадцать пропущенных вызовов от Игоря.
Она выключила звук.
В ту ночь в квартире свет не гас.
Игорь метался из комнаты в комнату, пытаясь понять, как пустота может быть столь оглушительной.
В детской — разбросанные тетрадки, недостроенная башня из конструктора и любимая машинка Егора, спрятанная под кроватью.
На кухне стояли три чашки, вымытые и поставленные сушиться.
Его чашка была отдельно — на столе лежал нетронутый ужин.
Игорь опустился на край детской кровати.
Подушка ещё хранила аромат детского шампуня.
Он провёл пальцем по покрывалу, разглаживая складки — так же, как раньше поправлял одеяло своему засыпающему Егору.
В спальне — полупустой шкаф.
Несколько его рубашек одиноко висели на плечиках.
На прикроватной тумбочке лежала забытая Тамарой заколка.
Простая, синяя.
А ведь всё было в его руках.
Каждый день, каждую ночь — шанс остановиться, прислушаться, заметить.
Обратить внимание на то, как растут дети.
Как уходит жена.
Как рушится дом.
Он взял телефон.
Восемнадцатый звонок.
Девятнадцатый.
Гудки растворялись в пустоте.
Игорь подошёл к окну.
Свет в соседних домах постепенно гас — люди готовились к ночи.
Укладывали детей.
Желали спокойной ночи.
Обнимали близких.
А в его квартире свет горел.
Как будто он всё ещё верил, что это ошибка.
Что вот-вот хлопнет входная дверь, зазвучит топот детских ног, раздадутся знакомые голоса.
Но дверь молчала.
За окном проехала машина, на миг осветив фарами детскую площадку.
Пустые качели слегка покачивались на ветру.
