— Игорь, я прекрасно понимаю… — начала Тамара, но он прервал её резко. — Ты ничего не знаешь! — воскликнул он. — На работе полный хаос, начальство — это отдельная история, а дома такая тишина, будто я живу не с семьёй, а в музее!
И этот отчёт… — он снова замолчал, словно сдерживая эмоции. — Сегодня на собрании меня раскритиковали за отчёт, который я готовил целую неделю!
Что, мне теперь не давать сдачи?
Тамара устало опустилась на диван и взгляд её упал на разбросанные по комнате игрушки.
В последнее время дом стал местом, где каждое слово и каждый взгляд словно готовили почву для ссоры.
Даже детский беспорядок выглядел лишь отражением того, что творилось внутри.
Дмитрий с Егором, как обычно, сидели тихо в своей комнате.
Похоже, они не столько играли, сколько старались не попадаться отцу на глаза.
Игорь должен был вернуться с работы в любой момент, и Тамара уже заранее чувствовала, что сегодня снова будет трудно.
Три года назад они переехали в эту просторную, светлую квартиру с большими окнами.
Всё казалось идеальным: ипотека не давила, Игорь продвигался по службе, даже выходные были семейными — парк, велосипеды, зимние катания на коньках.
Казалось, так будет всегда.
Но вдруг что-то сломалось.
— Мам, — осторожно выглянул Дмитрий из-за двери, — можно нам сегодня поужинать в своей комнате?
Тамара вздохнула.
Дети всё больше чувствовали, что что-то не так.
Это было словно удар ножом в сердце.
— Нет, — ответила она. — Мы будем ужинать вместе, как обычно.
Как обычно.
Но можно ли назвать «обычным» то, что дети боятся своего собственного отца?
Вдруг громко захлопнулась входная дверь.
Игорь вошёл, как всегда, швырнул портфель на тумбочку.
Раньше Тамара сразу сделала бы ему замечание, что только что помыла пол, но на этот раз промолчала.
Словам казалось, что они утратили всякий смысл.
— Где дети? — спросил он, не поздоровавшись. — В детской, делают уроки.
— Уроки? — его голос резко повысился. — Почему не на кухне?
Как ты можешь контролировать, что они там делают?
— Игорь, я прекрасно понимаю… — начала Тамара, но он снова не дал ей договорить. — Ты ничего не знаешь! — резко перебил её он. — На работе полный бардак, начальство — это вообще отдельная история, а дома такая тишина, словно музей какой-то!
И этот отчёт… — он опять замолчал, словно сдерживая себя, чтобы не сорваться. — Сегодня на собрании меня разнесли за отчёт, который я неделю готовил!
Что, мне теперь не давать сдачи?
Тамара почувствовала, как сердце сжимается у неё в груди.
Её взгляд снова упал на разбросанные игрушки.
На них.
На детей, на мужа, на этот дом.
Она сжала кулаки, стараясь не показать раздражения.
В последнее время каждый разговор с Игорем превращался в поле боя, где никто не хотел уступать.
— Может, расскажешь, что произошло? — слабо поинтересовалась она.
— Что произошло? — его саркастическая улыбка была слишком знакомой, и Тамара невольно поморщилась. — Произошло то, что я пашу как рабочая лошадь, а толку никакого.
Этот новый начальник намеренно мешает мне.
Сегодня при всех полностью уничтожил мой отчёт, который я неделю готовил!
Тамара вспомнила, как он сидел ночами, изучая документы, бормоча себе что-то раздражённое, нервничая из-за каждой мелочи.
На кухонном столе снова лежали скомканные черновики.
— А ты пытался поговорить с ним? — осторожно спросила она, надеясь, что этот вопрос не вызовет гнева.
— Поговорить? — он с издёвкой покачал головой. — Ты что, не понимаешь?
Он специально хочет меня убрать.
А сейчас найти новую работу — это вообще невозможно.
В этот момент из детской раздался громкий смех Егора.
Такой звонкий, что сразу было понятно — дети играют, и делают это беззаботно.
— Что за шум? — Игорь, будто не слышал смеха уже много раз, направился к детской. — Какие уроки они там делают?
Тамара сделала шаг вперёд, преграждая ему путь: — Они просто играют.
Дети иногда должны играть.
— Играть? — его голос стал резким, почти яростным. — Когда я вкалываю целыми днями, они должны играть?
— Хватит кричать, — твёрдо сказала она. — Ты пугаешь детей.
И тут, словно вспышка, вспомнились старые времена.
Как раньше они вечером сидели за чашкой чая и слушали детский смех, звучащий в доме.
Как он сам говорил: «Пусть шумят.
Когда в доме тихо — это плохой знак».
— Я их пугаю? — Игорь рассмеялся, но смех его был совсем не весёлым. — Кто же тогда их воспитывать будет?
Ты их так разбалуешь, что потом никакого толку не будет!
Он встал и, не оборачиваясь, распахнул дверь в детскую.
Дмитрий и Егор, испуганно переглянувшись, замерли над конструктором.
