Как учительница, которая когда-то внимала своим ученикам.
Она призналась, что сейчас живёт в доме для пожилых «Короп» — крошечная комната, лампы дневного света, вечера с лото и кисель, который она терпеть не может. — Я была педагогом, — сказала она. — Я обучала детей читать, писать, мыслить.
А теперь даже нельзя постирать своё бельё по графику.
Я ощущаю себя призраком в собственной жизни. — Уютно, — усмехнулся Алексей. — Ненавижу это, — ответила она. — Но я всё ещё думаю о доме.
Он пуст.
Но продать его я не могу.
Это не просто дом.
Это — память. — Позволь мне его отремонтировать, — снова предложил Алексей. — Я не трону ничего личного.
Просто сделаю так, чтобы он снова жил.
Тамара покачала головой. — Не хочу, чтобы ты его ремонтировал, Алексей. — А почему? — Хочу, чтобы он стал твоим.
Наступила тишина, словно туман над рекой.
Алексей почувствовал, как сердце застыло. — Простите?..
Она вытащила из кармана пальто потрёпанную папку.
Внутри — документы.
Договор дарения.
Его имя уже вписано рядом с именами Владимира и Тамары Сергеевны. — Это… законно? — Удостоверено у нотариуса год назад, — спокойно ответила она. — Я ждала человека, которому можно доверить не только дом, но и память.
Я видела, как ты кормил кота.
Как отдал последнюю еду бездомному старику.
Ты не просил ничего взамен.
Этого достаточно.
Алексей дрожал.
Не от холода.
От осознания.
Никто не дарил ему ничего столь важного.
Никто не верил в него так. — Я не могу… — Можешь.
И должен принять.
Только пообещай — сделай этот дом своим.
Для Владимира он значил всё.
Пусть теперь он станет всем и для тебя.
Через несколько дней Алексей стоял на опушке леса, держа в руках карту, нарисованную Тамарой.
Тропа заросла, но он продолжал идти.
Через полчаса — и вот он.
Дом.
Деревянный, покосившийся, с облупившейся краской, но живой.
Как будто ждал.
Внутри пахло пылью, старыми книгами, временем.
