Илья медленно кивнул, словно наконец-то что-то для себя уяснил.
Он больше не смотрел на неё.
Его взгляд проходил сквозь неё, устремляясь в пустоту. – Ясно, – тихо выдохнул он.
Это было не просто слово, а выдох, наполненный разочарованием и усталостью.
Он развернулся и направился прочь.
Не побежал, не ушёл резко.
Он просто пошёл, и его уход казался страшнее любой сцены.
Это был окончательный, бесповоротный выбор. – Илья, подожди! – позвала она ему вслед.
Но он не обернулся.
Он лишь поднял руку, прося оставить его в покое, и ускорил шаг.
Ольга осталась неподвижной, с тающим мороженым в руке.
Камень, словно перекочевавший из кармана прямо в грудь, сжался у неё в сердце и лёгких.
Она пыталась дышать, но это не удавалось.
Всю ночь она писала ему.
Сначала оправдания, потом отчаянные попытки объясниться, затем просто мольбы дать шанс высказаться лично. «Илья, прости, я всё объясню!» «Пожалуйста, ответь мне». «Я знаю, что виновата, но пусть я скажу это в лицо».
Ответа не последовало.
Только холодные, безжизненные две синие галочки «прочитано» в мессенджере.
Они жгли глаза сильнее любых слов ненависти.
Он прочитал её сообщения, но не отвечал.
Он просто стер Ольгу из своей жизни.
Утром, глядя в зеркало на своё бледное, осунувшееся лицо и короткие волосы, которые теперь не были символом стойкости, а клеймом лгуньи, Ольга поняла: самое страшное наказание – тишина.
И эта тишина была оглушающей.
Недели для Ольги превратились в серую, безвоздушную пустыню.
Каждый день в кофейне приносил пытку.
Она ловила себя на том, что вслушивается в каждый звук, надеясь услышать его шаги, его голос.
Но Илья изменил график, чтобы не пересекаться с ней.
Он не просто избегал её – он вычеркнул себя из её жизни, словно стирают карандашный набросок.
Её сообщения оставались в вакууме прочитанных, но без ответов строк.
Она писала: «Прости», «Дай мне шанс объясниться».
Однажды она дождалась его у выхода после смены.
Увидев её, он не изменил выражение лица, просто прошёл мимо, как будто она не существовала. – Илья, пожалуйста! – позвала она, и голос её сорвался. – Хоть слово!
Он остановился, не оборачиваясь. – Слово? – бросил он через плечо. – Их было много.
И все – ложь.
Это было последнее, что она услышала от него.
После этого Ольга почти смирилась.
Почти.
Но внутри неё тлела крохотная искра надежды, которую не могли погасить ни его холодность, ни её собственное отчаяние.
И вот однажды, когда она почти перестала ждать, он сам подошёл к ней в тот редкий день, когда их смены пересеклись. – После работы подожди меня.
Хочу познакомить тебя с кем-то.
Её ноги подкосились.
Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Что это значит?
Он нашёл другую девушку и хочет показать её, чтобы причинить ещё боль?
Это казалось странным…
Но Ольга согласилась.
Он привёл её в свою небольшую квартиру.
Она была удивлена чистотой и каким-то тёплым, домашним уютом. – Катя, бабушка, я дома! – позвал он.
Из соседней комнаты выбежала маленькая девочка с большим бантом в волосах.
Ей было около пяти лет.
Она сияла, но Ольга замерла, едва взглянув на неё.
У девочки был один ясный, тёмный и очень живой глаз.
А вместо второго – аккуратный, искусный протез, почти не отличимый от настоящего, но всё же неподвижный. – Это Ольга, – сказал Илья, и в его голосе впервые за долгое время зазвучали тёплые ноты. – Ольга, это моя сестра, Катя.
Катя стеснительно улыбнулась и протянула Ольге листок бумаги. – Я нарисовала кошечку.
Это подарок тебе.
Ольга взяла рисунок дрожащей рукой.
На нём была изображена улыбающаяся трёхглазая кошка, окружённая цветами.
Это был самый прекрасный рисунок, который она когда-либо видела. – Спасибо, – прошептала Ольга, чувствуя, как слёзы наворачиваются на глаза. – Она очень красивая.
