Ольга выскочила из маршрутки, не дождавшись сдачи, и побежала по знакомой тропинке к своему дачному участку. Сердце колотилось так, словно поднялось к самому горлу. Нет, Иванович ошибается.
Александр не мог поступить так — продать дачу. Только не их участок! Тридцать лет совместной жизни, двое детей, четверо внуков — и всё это за её спиной?
Она остановилась у знакомой калитки, пытаясь перевести дыхание. Родной забор был перекрашен в чужой голубой цвет. На участке уже хозяйничали незнакомые люди. Молодая женщина выкапывала из земли её, Ольгины, любимые пионы.
— Простите, что вы делаете? — Ольга крепко схватилась за калитку побелевшими пальцами.
Женщина подняла глаза:
— А вы кто такая?
— Я хозяйка этого участка! — Ольга распахнула калитку. — Это мои цветы! Прекратите немедленно!
Из дома вышел мужчина, вытирая руки полотенцем.
— Вы ошибаетесь, — спокойно произнёс он. — Мы приобрели этот участок две недели назад. Вот документы.
Он достал телефон и продемонстрировал Ольге фотографии документов.
— Нет-нет-нет! — Ольга потрясла головой. — Здесь какая-то ошибка! Мы с мужем… Это наш дом!
— Мама! — испуганно крикнул ребёнок из глубины участка.
— Вам лучше уходить, — произнесла женщина. — Не надо пугать детей.
— Послушайте, — нахмурился мужчина. — Я могу вызвать охрану. У нас есть все законные документы. Если у вас есть претензии — решайте их с прежним владельцем.
— С прежним… — Ольга почувствовала слабость. — С Александром?
— Да, Александр Анатольевич, если я не ошибаюсь.
Ольга медленно отступила. Иванович не обманул. Александр действительно распорядился дачей. Продал дом, в котором она выращивала помидоры для детского пюре. Где заготовила первые солёные огурцы. Где под яблоней развеяла прах матери, как та просила. Где каждое июньское утро любовалась пионами.
Ноги понесли её прочь. Добравшись до автобусной остановки, Ольга села на скамейку и рухнула. Что происходит? Почему? Они с Александром всегда решали всё вместе. Даже после выхода на пенсию, когда он стал раздражительным и замкнутым, они всё равно обсуждали важные вопросы. Всегда!
Телефон завибрировал в кармане. Дочь.
— Мамулечка, ты где? — голос Елены звучал встревожено.
— На остановке, — безжизненно ответила Ольга. — Дачу продали, Елена.
— Я знаю. Папа только что позвонил. Сказал, что Иванович тебя встретил и всё рассказал. Мам, приезжай к нам.
— Почему он так поступил, Елена?
— Приезжай, поговорим. Я тебя жду.
В квартире дочери Ольга опустилась на диван. Елена наливала чай:
— Выпей, мам. Хоть немного.
— Ради чего?! — наконец Ольга позволила себе расплакаться. — Зачем это всё?
— Бабушке квартиру купил, — Елена посмотрела в сторону. — Новую, недалеко от нас с Дмитрием. Там, где расселяют коммуналку из-за строительства метро. Денег на доплату не было.
— И он продал дачу?!
— Он сказал, что вы бы не согласились.
— А спросить? Поговорить? Объяснить?
Ольга вскакивала и ходила взад-вперёд по комнате.
— Тридцать лет! Тридцать лет вместе! И он… за моей спиной?! Чужие люди — мой дом, мой сад, могилу матери?!
— Мам, он просто боялся с тобой спорить. Ты ведь любишь дачу больше всего на свете.
Ольга остановилась и, глядя на дочь глазами, полными слёз, спросила:
— Неужели ты оправдываешь его, Елена?
Елена опустила взгляд:
— Я не оправдываю, мам. Просто пытаюсь понять обе стороны. Бабушка Тамара всегда давила на папу. Ты же знаешь.
— А на меня никто не давил? — наконец сняв пальто, Ольга рухнула обратно на диван. — Я всю жизнь пробовала лавировать между вами. Между его мамой и нашей семьёй. И теперь… теперь он выбрал её. Продал наше прошлое. Ты хоть представляешь? Там каждый кустик, каждый гвоздь в заборе…,Елена приблизилась и обняла мать:
— Понимаю тебя, мамуль. Но может, всё-таки выслушаешь папу? Поговоришь с ним?
— Чтобы он назвал меня эгоисткой? Чтобы сказала радоваться, что его мама теперь будет жить рядом с вами? В новой квартире за мой счёт?
— Мама!
— Нет, я не хочу с ним видеться! — Ольга резко вскочила. — Я поеду домой, соберу вещи и уйду.
— Куда именно?
— Не знаю! К подруге, в гостиницу, куда угодно!
Дома Ольга обнаружила Александра на кухне. Перед ним лежала папка с документами. Он поднял глаза, покрасневшие от слёз:
— Ты уже в курсе?
— Как ты мог? — она шептала, и эта тишина звучала сильнее любого крика.
— Оля, я всё объясню. Мамина квартира нужна была срочно. Там всех выселяют, выплачивают копейки. Ей же восемьдесят один. Куда ей деваться?
— Ты не мог сначала поговорить со мной? Вместе принять решение?
— Ты бы не согласилась продавать дачу! — Александр ударил кулаком по столу. — Никогда! Ты цеплялась за неё, как…
— Как за последнее своё, — прервала Ольга. — Ты прав. Я бы не уступила. И что? Решил поставить меня перед фактом?
— Что мне оставалось? — он развёл руками. — Мама в слезах, риелтор просит решать быстро. Деньги нужны сейчас. Квартира хорошая, рядом с Еленой, первый этаж…
— Первый этаж? — Ольга поморщилась. — Для пожилого человека? Там все ходят мимо окон, заглядывают, шум и сырость.
— Но ипотеку не надо! Нет лестниц! Оля, другого варианта не было!
— Можно было спросить! — она бросила сумку на пол. — Посоветоваться! Предложить другие варианты! Продать машину! Взять кредит! Что угодно, Витя! Только не дачу!
— Ты всегда всё драматизируешь, — пробормотал он. — Дача, дача… Это просто кусок земли и домик. Купим другой когда-нибудь.
Ольга застыла.
— Кусок земли? — шептала она. — Где прах моей матери? Где дети учились там плавать? Где твой отец сажал яблони перед смертью? Дом, который строили сами, занимая у знакомых? Ты… продал всё это ради квартиры для её, которая всю жизнь меня ненавидела?
— Она не ненавидела…
— Не смей врать! — она вскрикнула. — Тридцать лет я терпела её придирки, звонки в ночи, вечные требования! А ты… предал меня! Нас! Нашу семью!
Она бросилась в спальню, схватила чемодан и начала запихивать вещи.
— Что ты делаешь? — Александр застыл у двери.
— Ухожу. Не волнуйся, квартиру забирать не стану. Я ведь не ты.
— Оля, не делай глупостей! Куда пойдёшь?
— К тем, кто меня уважает!
Она захлопнула чемодан и, не оглядываясь, направилась к выходу. Обернулась:
— Подам на раздел имущества. Денег за дачу не получу, но остальное… Надеюсь, твоя мать оценит твою жертву.
— Оля!
Но дверь уже захлопнулась.
Три дня Ольга прожила у подруги Нины. Телефон Александра звонил без остановки, но она не брала трубку. На четвёртый день позвонил сын Сергей.
— Мам, как ты?
— Всё нормально, — соврала она.
— Врёшь.
— Что сказать, Серёжа? Что я в порядке? Что не чувствую себя преданной и обманутой?
— Папа не находит себе места.,— А какое мне до этого дело?
— Мам, вы столько лет вместе прошли!
— Было, — коротко ответила Ольга. — Сейчас я совсем не узнаю этого человека.
— Мам, может, всё же поговоришь с ним? — голос сына звучал уставше.
— О чём с ним вести разговор, Сергей? Он всё решил сам, без моего участия.
— А ты не думаешь, что бабушке Тамаре действительно нужна была поддержка?
Ольга тяжело вздохнула:
— Думаю. Я не бесчувственная, Серёжа. Я помогла бы ей. Но не так. Не ценой… — она замялась, — не ценой нашего прошлого.
После разговора с сыном Ольга долго сидела у окна. Она вспоминала, как в девяностых они с Александром приобрели эту дачу — ветхую постройку на шести сотках. Коллеги удивлялись: «Зачем вам эта головная боль? Там же нет ни воды, ни электричества!» А они самостоятельно сделали дом. Александр освоил укладку плитки, она научилась штукатурить. По выходным таскали кирпичи, доски, мешки с цементом. Соседи посмеивались: «Ну как, прорабы, когда новоселье?»
Они вырастили яблоневый сад. Когда мама заболела раком и попросила развеять её прах под яблонями, Александр не возражал. Даже сам купил красивую урну. Когда они с детьми исполнили её последнюю волю, он тоже был рядом, держал её за руку.
Но теперь кто будет собирать яблоки с этих деревьев? Кто будет ходить по земле, где покоится прах её матери? Как же она могла не заметить, что за тридцать лет так и не узнала своего мужа?
Телефон завибрировал. Пришло сообщение от Елены: «Мама, приезжай к нам. Бабушка Тамара хочет с тобой поговорить».
Ольга поморщилась. Ещё бы разговоры со свекровью! Но потом вздохнула и написала в ответ: «Буду через час».
В квартире дочери была тишина. Тамара Сергеевна сидела в кресле, выпрямившись, несмотря на возраст. Ольга остановилась у порога:
— Здравствуйте, Тамара Сергеевна.
— Проходи, Оля, — кивнула старушка, — садись.
Ольга уселась напротив, стараясь не показывать раздражения. Сколько раз за тридцать лет эта женщина портила ей настроение, жизнь, отношения с мужем?
— Витя сказал, что ты ушла, — свекровь смотрела прямо, не мигая.
— Да.
— Из-за дачи?
— Из-за предательства, — Ольга сжала руки на коленях.
— Я не просила его продавать вашу дачу, — неожиданно заявила Тамара Сергеевна. — Мы даже не знали, откуда взялись деньги на квартиру.
Ольга приподняла бровь:
— Он тебе не говорил?
— Говорил, что накопил, что взял кредит. Я поверила.
— А когда узнала правду?
— Вчера. Он… плакал, — старушка отвернулась. — Никогда не видела, чтобы Витя плакал. Даже, когда отец умер.
В комнате наступила глубокая тишина.
— Почему вы мне это рассказываете? — наконец спросила Ольга.
— Потому что мой сын совершил ошибку. Но он любит тебя. Всегда любил.
— Странные чувства, — горько усмехнулась Ольга. — Продать то, что дорого мне было больше всего.
— Он думал, что я важнее для него, — Тамара Сергеевна смотрела в окно. — Всю жизнь считал, что должен выбирать между нами. Боялся меня задеть. Как будто я хрупкая как фарфор… А я пережила войну, голод, потерю мужа…
— Вам меня всегда было сложно полюбить, — не удержалась Ольга.
— Я всех сдержанно люблю, — внезапно улыбнулась старушка. — Такой уж у меня характер.
Елена принесла чай и тихо села рядом.
— Оля, я не собираюсь жить в этой квартире, — сказала Тамара Сергеевна, сделав глоток. — Я отказалась.
— Что? — Ольга не могла поверить своим ушам. — Но зачем тогда…?
— Александр купил её. И настаивает. Но мне зачем? Там первый этаж, сыро и мрачно. И далеко от моих подруг. В моей коммуналке я прожила всю жизнь. Стены её знают меня.,— Бабушка, но ведь дом расселяют, — робко заметила Елена.
— И что с того? Дадут другую квартиру, пусть и маленькую. Я одна, много ли мне нужно? А деньги за дачу… верните их людям. Выкупайте обратно.
— Это невозможно, — печально покачала головой Ольга. — Те люди уже переехали. Не хотят продавать.
— Тогда купите другую, — решительно заявила Тамара Сергеевна. — Ты, Оля, не сердись на Витю. Он всегда поступал по совести, а не по разуму. Весь в отца.
Она поднялась, опираясь на трость:
— Хочу домой. Устала.
— Я отвезу, — предложила Елена.
— Пусть Оля отвезёт, — внезапно произнесла старушка. — Нам надо поговорить по пути.
В машине Тамара Сергеевна молчала очень долго. Потом неожиданно сказала:
— Я никогда не настроена против тебя, Оля. Виктор сам всё придумал. Ему так было проще, понимаешь? Всегда меня выставлял виноватой, чтобы не ссориться с тобой.
— Что? — Ольга чуть было не проехала на красный свет.
— Это правда. Он звонил мне и спрашивал: «Мама, ты не против, если мы поедем с Олей на море? А то она рассердится, если я откажусь». А при чём тут я? Я никогда вам не мешала.
Ольга растерялась, не зная что сказать. Всю жизнь она думала, что свекровь настраивает мужа против неё. А оказывается, Александр просто скрывался за именем матери?
— Но вы… разве вы не были всегда недовольны мной?
Старушка усмехнулась:
— Я такой человек, Оля. Ворчу на всех. И на тебя, и на детей твоих, и на соседей. Язык у меня острый, но сердце доброе. Ты для моего сына дом создала, детей родила. Я благодарна тебе за это. Всегда была.
Подъехали к облезлой пятиэтажке. Тамара Сергеевна медленно вышла из машины:
— Хорошо подумай, Оля. Александр без тебя пропадёт. Он и так весь осунулся.
В течение трёх месяцев Ольга жила отдельно от мужа в арендованной квартире.
Каждый день Александр звонил, но она сбрасывала звонки. Только по выходным они встречались на участке, что она купила на свои сбережения, и молча работали рядом, избегая серьёзных разговоров.
В то утро Ольгу разбудил настойчивый стук в дверь. На пороге стоял Александр с огромным букетом пионов.
— Откуда? — еле выговорила она. — Сейчас же не время для них.
— Из Одессы. Специально заказал для тебя.
Ольга впустила его, но сохраняла дистанцию:
— Зачем пришёл?
— Я встретился с новыми владельцами нашей дачи, — Александр сел напротив, смотря ей в глаза. — Рассказывал им всё. Про маму, про твои пионы, про прах твоей матери под яблоней.
— И что? — Ольга почувствовала учащённое сердцебиение.
— Они разрешили забрать часть твоих цветов и пересадить на новый участок. И предложили, чтобы мы иногда могли приходить к яблоне, где…
Ольга не удержала слёз. Александр бережно взял её руку:
— Я понял, Оля. Понял, что тебя ранило не само решение продать дачу, а измена доверия. Дай мне шанс исправить всё.
— Уже ничего не изменить, — покачала головой она.
— Можно начать всё с нуля, — он протянул ей конверт. — Я переписал наш новый участок на тебя. Полностью. Чтобы никто не смог его отобрать.
Ольга долго смотрела на него:
— Дело не в земле, Витя. А в том, что ты опять решил за меня.
Он медленно кивнул:
— Ты права. Прости. Решай сама — вернёшься ли домой, примешь ли меня, простишь ли.
Впервые за долгое время Ольга увидела в его глазах не мольбу, а понимание. Может, боль действительно чему-то его научила?
— Я подумаю, — тихо сказала она. — Но больше никогда не решай за меня.
