У нас с Игорем осталась одна общая знакомая — Марина, которая знала все слухи о Нежине.
Десять лет я не звонила ей, чтобы не будоражить прошлое, но теперь появился веский повод.
Марина обрадовалась моему звонку, словно родной человек.
Уже через четверть часа я была в курсе всех подробностей.
Картина выглядела довольно печально.
Та самая «вдохновляющая» Ольга покинула Игоря три года назад.
Она ушла к молодому тренеру по фитнесу.
Как говорится, бумеранг прилетел точно в лоб.
Игорь оставил ей квартиру (так благородно или, скорее, бесхребетно), а сам переселился в родительскую «хрущевку».
Его бизнес рухнул во время пандемии.
Сейчас он занимал должность менеджера среднего звена и, по слухам, начал злоупотреблять алкоголем. — Тать, он весь Нежин перетряс, пытаясь узнать твой номер, — говорила Марина быстро. — Увидел твоё фото в журнале «Бизнес-леди», где писали о твоей кондитерской.
Говорят, он даже побледнел.
Не ожидал, что ты так поднялась.
Вот оно что.
Журнал.
Не раскаяние подвигло его на звонок.
А запах моего успеха.
Часть 3.
Осада крепости
Он не стал ждать ответа и приступил к решительным действиям.
В среду вечером, когда в кондитерской было полно посетителей, дверь распахнулась, впуская холод и… Игоря.
Я сразу его не узнала.
Он постарел.
Но не изящно, как мужчины, которые следят за собой, а как-то осунулся.
Появился живот, под глазами выступили мешки, волосы поредели.
На нем была куртка, пережившая лучшие времена, и небрежно обмотанный вокруг шеи шарф.
Он осмотрел зал, заметил меня у кассы (я любила сама работать в часы пик) и улыбнулся.
Той самой улыбкой, от которой раньше у меня подкосились ноги.
Но теперь она выглядела натянутой.
Я застыла.
Молодая клиентка перед ним протягивала карту, а я смотрела через нее на бывшего мужа.
Он подошел вне очереди. — Привет, Татьяна.
Здесь у тебя шикарно. «Татьяна».
Меня пробило.
Так он меня называл, когда извинялся за пьянки или забытые даты. — Здравствуйте, — холодно ответила я, обращаясь к нему как к клиенту. — Вы что-то будете заказывать? — Тать, хватит.
Вижу, что узнала меня.
Давай без официоза.
Можно мне кофе?
За счёт заведения, как старому другу?
Наглость.
Та же обезоруживающая наглость.
Он оперся локтями на мою дубовую витрину, которую я заказывала в Италии, в своей поношенной куртке. — Кофе стоит двести пятьдесят гривен.
Капучино или американо? — мой голос прозвучал холодно.
Он замялся.
Улыбка исчезла. — Ты стала жестокой.
Я пришёл поговорить.
По-человечески.
Возможно, у меня болит душа. — Игорь, — я наклонилась к нему, понизив голос. — Здесь очередь.
Люди ждут.
Либо заказывай, либо уходи.
Разговаривать не буду.
Он долго смотрел на меня, оценивая.
В его глазах я увидела не раскаяние, а расчет.
Он просчитывал стоимость кофемашины за моей спиной. — Американо, — пробормотал он и полез в кошелек.
Он устроился за самым дальним столиком и просидел там два часа.
Пил этот жалкий кофе и пристально смотрел на меня.
Я чувствовала себя как бабочка в стеклянной банке.
Он надеялся, что я сдамся.
Что подойду.
Что «женская мягкость» возьмет верх.
Когда я вышла закрывать смену, он стоял на крыльце под дождём.
Классическая манипуляция.
Часть 4.
Атака на жалость
— Ты даже зонт не предложишь? — спросил он, поджав плечи в воротнике.
Дождь лил, как из ведра.
Я раскрыла зонт и направилась к машине. — Игорь, у тебя три минуты.
Пока я прогреваю двигатель.
Он без спроса сел на пассажирское сиденье моего нового кроссовера.
Осмотрел салон, провел рукой по кожаной панели. — Хорошо живёшь, Тать.
Молодец.
А я вот… — тяжело вздохнул он. — Всё потерял.
Ольга оказалась стервой.
Обобрала до последней нитки.
Знаешь, все эти годы я сравнивал её с тобой.
Ты была настоящей.
Тёплой.
А там — пластик.
Я слушала и не могла поверить своим ушам.
Он повторял те же слова, что и пятнадцать лет назад, только поменял местами имена.
Тогда я была «скучной», а Ольга — «настоящей».
Теперь наоборот. — Зачем ты пришёл, Игорь? — Я хочу вернуться.
Не сразу, понимаю, тебе надо привыкнуть.
Но мы же родные люди.
