— Когда ты перечислишь мне деньги? — Людмила, как всегда, даже не поздоровалась, — я почему ждать должна? Ты прекрасно знаешь, в
каком я положении, еще и унижаться перед тобой вынуждаешь? Может, на коленки перед тобой встать? Деньги гони! Немедленно! Чтобы через минуту мне сообщение о переводе пришло, поняла?
***
Телефон зазвонил в шестом часу утра. Таня, с трудом разлепив глаза, потянулась к смартфону, лежащему на тумбочке. Номер был неизвестен — по крайней мере, в её телефонной книге он отсутствовал. Таня мгновенно проснулась.
Вряд ли кто-то хотел ей в такую рань сообщить какую-то радостную новость. Обычно на время не смотрят, если хотят рассказать о беде. Неужели с мамой что-то случилось?
— Алло! — закричала Таня в трубку, — алло! Говорите, я слушаю.
— Ну, здравствуй, дорогая сестрица, — Татьяна услышала голос Люды, — а чего это я тебе со своего номера дозвониться не могу? Короткие гудки идут, как будто ты всё время с кем-то разговариваешь. Мне люди умные подсказали, что ты контакт мой в чёрный список занесла! Хотелось бы узнать, по какой причине? Ты что, с родственниками не желаешь общаться?
Таня разозлилась:
— Ты какого чёрта трезвонишь в такую рань? Что тебе надо? Номер твой я и правда заблокировала, потому что терпения уже на тебя нет. Ты звонишь два-три раза в неделю и постоянно требуешь с меня деньги. Почему ты решила, что я обязана тебе их давать? Оставь меня в покое, живи своим умом, своими руками. Не будет больше никаких переводов. Ты можешь сюда не звонить. Ничего я тебе не дам!
— Гадина, — нараспев протянула Людмила, — ну ничего, аукнутся тебе ещё мои слёзы. Боженька тебя накажет, вот посмотришь! Да чтоб тебе пусто было, пакость.
Таня откинулась на подушку и протяжно вздохнула. Муж проснулся и спросил:
— Опять Люсинда звонила? Дай угадаю: нашей красавице опять нужен денежный транш. На что на этот раз?
— Она не сообщила, — буркнула Татьяна.
— Сколько раз говорить: не бери ты трубку! Ее не переубедить, а ты нервы себе мотаешь, — начал раздражаться супруг, — ты мазохистка, что ли?!
— Не возьму от нее, она маме нервы начнет трепать! Та начнет звонить, жаловаться на незавидную жизнь дочери. Ой, все по кругу, как всегда!
Такие разговоры проходили в семье еженедельно. Младшая сестра Тани никак не могла смириться с тем, что старшая живет гораздо богаче и регулярно пыталась выклянчить себе финансовую помощь.
Первое время Татьяна переводила деньги, воспринимая беды сестры как временные неудачи. Но когда сумма «помощи» перевалила за сто тысяч, муж прикрыл лавочку.
***
Девочки росли в хорошей семье. Их любили и мама, и папа, хотя старшая дочь была рождена совсем от другого мужчины. Родной отец Тани, не желая обременять себя дополнительными заботами, свалил в закат сразу после того, как узнал о своем будущем отцовстве.
Матери пришлось воспитывать ребенка одной. Дефицит времени и денег не позволял ей распыляться на нежные чувства, Таня росла, как сорняк.
С мамой Татьяна никогда не была близка, ей бы и в голову не пришло пожаловаться на разбитую коленку или посекретничать перед сном. В лучшем случае ответом стало бы пожелание раскрывать глаза пошире и смотреть под ноги.
Новым мужем мать обзавелась, когда Танечке исполнилось семь лет. Мужчина быстро завоевал расположение девочки своим неподдельным интересом к ее заботам. Они вдвоем готовили многочисленные поделки в школу, ходили по лесам, вскапывали грядки на огороде.
Именно к нему пришла Таня с первой влюбленностью, на его плече она плакала после первого разрыва отношений. Мужчина даже не утешал девушку, слезы постепенно высохли самостоятельно после крепких объятий и нежного поглаживания по вздрагивающей спине.
Мама относилась к дочери более строго, стараясь контролировать все ее передвижения и не забывать напоминать о неудачах.
Правда, через четыре года ей стало не до нудных нравоучений — родилась Людмила, и весь поток материнской любви обрушился на новорожденную. Виктория готова была находиться с крошкой день и ночь, и если возникала необходимость отлучиться, место около кроватки или коляски занимала Таня.
— Чтобы и волосинки с ее головы не упало, — уходя, всякий раз предупреждала Виктория старшую дочь, — иначе ты меня знаешь! Я тебя, Танька, так отхожу, если узнаю, что Людочка как-то от твоего недосмотра пострадала.
***
Когда пришло время выходить из декретного отпуска, для Людочки наняли няню, которая занималась с малышкой до прихода Татьяны. Правда, вскоре отец сказал, что девочке пора приобщаться к обществу и отдал в детский сад. Первое время Мила постоянно болела.
Это, с одной стороны, вызывало панику у матери, а с другой… позволяло проводить с дочуркой больше времени. Наконец, Люда переросла все болячки, к четырем годам она много общалась со сверстниками. Кстати, контакт устанавливался трудно — Людочка выросла ябедой.
— Маааамааа, — неслась к Виктории дочь каждый вечер, — тетя Фиолета меня ругала сегодня! А Васька игрушки не давал, а Нинка меня за косичку дернула!
Виктория тут же бросалась на разборки. Воспитательница Виолетта Станиславовна, краснея и заикаясь, объясняла разъяренной мамаше, что никого она не ругала.
— Виктория, я просто Людмиле замечание сделала. Понимаете, сегодня случилась весьма курьезная ситуация. Малышей покормили обедом и разрешили им порисовать. У Людочки закончился альбом, я выдала несколько листов белой бумаги. Урок прошёл относительно спокойно, если не считать небольшую стычку Люды и Нины. Они не поделили карандаши. Вернее, Люда у Нины постоянно забирала жёлтый карандаш, своего у нее не было, а солнышко нарисовать хотелось… Вы же ведь до сих пор ребёнку канцелярию так и не приобрели. Её карандаши сточились, ведь вам ещё три дня назад об этом сообщила. Ссору мы быстро пресекли, девочки вроде бы помирились. Потом, когда настало время досуга, Люда сгребла вокруг себя все игрушки, никого из детей не подпускала. Мы ей пытались объяснить, что так делать нельзя, что игрушками могут играть все дети в группе. Так ведь и должно быть. Люда расплакалась, устроила истерику, кинулась на Васю с кулаками — он посмел из груды игрушек утянуть одну машинку. Виктория, вы бы поговорили со своей дочерью. Её поведение недопустимо. Это всё-таки детский сад.
— А вы какое право вообще имеете делать Людмиле замечания? — вызверилась мамаша, — она маленький ребёнок, она ещё не всё понимает! Подумаешь, сгребла игрушки, никого из детей не подпустила. Рядовая ситуация! Вы вообще в детском саду зачем находитесь? Ваша прямая обязанность — детей развлекать, делать так, чтобы они друг с другом не ссорились. Я смотрю, со своими обязанностями вы не справляетесь. Мне что, жалобу куда надо написать? С меня не убудет! Я обязательно это сделаю, все отсюда вылетите.
Стоит ли говорить, что Людочку ни во дворе, ни в группе не любили. Об истинном положении дел Виктория своему супругу не рассказывала. Он-то считал, что его родная дочь — улыбчивый, вежливый и искренний ребёнок.
Люда, несмотря на малый возраст, умело манипулировала взрослыми. Перед отцом она мастерски притворялась послушной и воспитанной.
***
Таня мать к Люде не ревновала. Ей вполне хватало общения с отчимом и редких минут нежности с мамой. А еще она безумно любила малышку, старалась проводить с ней как можно больше времени.
Сестры вместе ходили в кино, парк, кафе. Особенно когда Таня устроилась на подработку. Они вместе стриглись, красили друг дружке ногти, подбирали наряды на вечеринки.
Даже самый первый оплачиваемый отпуск Таня потратила на поездку в Питер, куда сестренка очень хотела попасть. Таня много лет воспринимала Люду как свою дочь.
А потом ребенок вырос. И маленькие бедки как-то резко трансформировались в большие. Мила нашла себе отличного мужа: тот искренне любил супругу, прощал ей все капризы, баловал по мере возможностей.
А возможности были, зарабатывал мужчина очень хорошо, и все деньги оставались в семье. В анамнезе не числилось на одной бывшей жены или отпрыска. Вскоре у них родилась хорошенькая девочка, ставшая любимицей мамы-папы, бабушек-дедушек.
К этому моменту Таня переехала в другой город, нашла работу, вышла замуж и растила дочку. Разница в возрасте у детей составляла целых семь лет, так что женщина часто забирала подросшую племянницу к себе.
Все-таки в большом городе развлечений было гораздо больше. Двоюродные сестры, как когда-то их матери, гуляли по проспектам и аллеям, заходили в кофейни, бродили по выставкам.
Беззаботная жизнь закончилась, когда Марина, племянница Тани, закончила школу. Теперь в выходные ей хотелось подольше поваляться в постели и никуда не выходить, навещать тетку и двоюродную сестру она не желала.
Постепенно общение прекратилось, хотя Люда и намекала, что ее ребенок должен активно выходить в свет, просила сестру забрать Марину к себе, но Таня не могла племянницу увезти силой.
У самой Люды в семье дела шли неважно: муж собирался подать на развод. Мила причину не говорила, но мама невзначай обмолвилась про адюльтер.
— Милка хвостом вильнула, вот Сережка и закусил удила. Я с ним разговаривала, просила семью не рушить, а он мне язвительно заявил, что де дочку надо было нормально воспитывать, чтобы таких проблем не было! И это он мне, наглец! Мне, самой заботливой матери на свете!
Супруг Люды окончательно ушел из через полтора месяца после того, как узнал об измене Людмилы. При этом Милин любовник не спешил в ЗАГС, да и деньгами не торопился помогать. Женщина осталась без денег и жилья — Сергей бывшую из квартиры выгнал.
Марина против матери ополчилась, пожелала остаться с отцом.
***
Отец подсуетился и нашел любимой дочке работу. Людмила ради приличия отходила пару дней, а потом заявила:
—
Мне не подходит график работы. Папа, а что-то получше нельзя было найти?
С работой не заладилось. Люде не понравилось место расположения, зарплата, коллектив. В общем, жила женщина на обеспечении родителей-пенсионеров. А запросы у нее остались прежними. Таня в личную жизнь сестры не лезла — считала, что не ее это дело.
Женщина не сразу узнала, что Мила умудрилась уговорить родителей вложить всю заначку в финансовую пирамиду. И когда она рухнула, старики остались без копейки.
Мать попала в больницу с сердечным приступом. Отец старался держаться, но тоже сильно сдал. Вот тогда-то Мила и попросила впервые помощи у старшей сестры:
— Таня, я в большую беду попала, — рыдала в трубку Людмила, — ты себе даже не представляешь, что случилось! Мама лежит в больнице, и папа в предынфарктном состоянии. И
всё из-за меня. Я во всём виновата!
Татьяна испугалась:
—
Что случилось? Что произошло? Ты можешь, Люда, толком объяснить?
—
У меня есть подруга, — начала каяться Людмила, — Верка. Вот она недавно пришла ко мне и говорит, что есть возможность заработать приличную сумму денег, ничего при этом не делая. Вход стоил сто тысяч. Даёшь стольник, а через месяц получаешь триста. Якобы организаторы эти деньги как-то прокручивают и потом выплачивают проценты. Вера так уговаривала! Она мне переводы показывала. Ей действительно через несколько дней триста штук на карту упало. Я у мамы сто тысяч выпросила и в программу эту вошла. И ты не поверишь! Они мне и правда через четыре дня выплатили триста тысяч! Я решила заработать ещё больше, и теперь уже внесла четыреста, потом ещё двести, и потом ещё сто пятьдесят. В общем, никто мне ничего не выплатил… А это были деньги мамы и папы. Понимаешь, у меня ведь личных нет. Я после развода, как церковная мышь, нищая. Таня, пожалуйста, я тебя прошу, дай пятьдесят тысяч в долг? Маме нужно лекарство покупать. Папу тоже лечить придётся. Я верну, обещаю! Как только смогу.
Конечно, Татьяна сестру отругала. Ну а что толку? Взрослый ведь человек, сама себе Наоми. Деньги Таня Люде перечислила и пообещала каждый месяц оказывать небольшую посильную финансовую помощь. Люда с перепугу даже работать пошла — пристроилась кассиром в супермаркет.
Родители немного успокоились. Жизнь вошла в привычную колею.
***
В супермаркете Милочка познакомилась с очередным ухажером, быстро его охмурила и переехала к нему. Мужик оказался сволочным: запрещал ходить к предкам, следил за каждой истраченной копейкой, требовал постоянного поддержания чистоты. Вечерами Мила теперь носилась с тряпкой и пылесосом.
А потом случилась беда: пьяный водитель насмерть сбил отца. В семье начались финансовые трудности. Мужчина получал хорошую пенсию, отсутствие которой сильно сказалось на благосостоянии семьи.
Тогда новый супруг предложил съехаться с мамой, а его квартиру сдавать. Это должно было поддержать треснувшую лодку быта на плаву. Женщины согласились, хотя жить в двухкомнатной квартире вчетвером было весьма некомфортно.
К тому же Виктор ради экономии взял контроль над расходами и продуктами на себя, выдавая домочадцам ежедневную «пайку». Брать дополнительные продукты было строжайшим образом запрещено.
Женщины ждали первой арендной платы как манны небесной, но мужчина не собирался делиться деньгами, объясняя такое решение повышенными ставками по вкладам:
—
Сейчас вы все прожрете и опять будете куковать на нищем пособии и скромной Людкиной зарплате. А если мы оставим деньги в банке, на них пойдут проценты. И мы сможем позволить себе даже съездить куда-нибудь.
Люда и ее мать печально переглянулись, но спорить не стали. Да и бесполезно было что-то Виктору доказывать.
Таня с мужем старались помогать, пересылая деньги. Собираясь в гости к родственникам, Татьяна всегда покупала матери и сестре в подарок что-нибудь из одежды. Даже коммуналку платила сама — знала, что Люде и так тяжело.
Первые претензии начались полгода назад. Сестра начала разговор с места в карьер:
—
Мы с мамой решили, что ты должна помогать нам. В конце концов, она тебя родила, растила, недоедала-недосыпала. Пора бы начать возвращать дочерний долг.
Татьяна пыталась оправдаться:
—
Люд, я и так ежемесячно отправляю вам деньги. С пенсией, твоей зарплатой, получкой мужа вам этого должно хватать.
—
А ты не считай наши деньги! — окрысилась сестренка, — лучше увеличь сумму! Цены-то вон как выросли.
—
Но у нас свои расходы… Мы только что дали денег дочке на покупку машины — старая ломается каждую недели. Хотим сделать ремонт в квартире…
—
Вам, значит, новую машину, а мы голодать должны? Неблагодарная ты, Танька!
—
Значит, так. Будешь надоедать — совсем помогать не будем, — муж Татьяны разозлился и отобрал у жены телефон, — и отчитываться перед тобой мы не обязаны!
На следующий день позвонила мама:
—
Танечка, ты уж прости сестренку. Мы тут действительно впроголодь живем, а Люде придется новую зимнюю одежду покупать. Из старой-то она выросла. Ты уж, по возможности, дай нам немного денег…
Таня тут же перевела. Вечером пришлось оправдываться за перевод перед мужем:
—
Вот я даже не знаю, ругать мне тебя или восхищаться наглостью твоей сестры! Ее только что выпнули за дверь, так она в окно залезла.
—
Мы же не знаем, может они там действительно голодают, — оправдывалась женщина.
— Пусть гонят этого своего скупердяя. Тогда им точно будет хватать на еду и одежду. Тань, у тебя столько одежды ненужной! Две сумки собирались на дачу везти. Предложи Людмиле? Пусть заберет, может, и для нее, и для матери что найдется!
Таня написала сестре сообщение. Ответ пришел ранним утром. Если коротко, то сестра просила не беспокоить ее по поводу обносков.
—
И вовсе это не обноски! Мы покупали стильные и теплые вещи, так что они по-прежнему в моде.
—
Лень на мусорку отнести, — бушевала Люда, — а тут вроде и дело доброе делаешь. Так вот, мы с чужого плеча носить не будем!
—
Но вещи действительно хорошие!
—
Вот и носи их сама. А мне денег дай на новые! Денег!
Танин муж только посмеялся:
—
Не общайся ты с ней, нервы целее будут!
В конце октября снова позвонила мама:
—
У Людочки и Витеньки на машине летняя резина стоит. Может быть, подкинешь деньжат на зимний вариант? А то они ведь и разбиться могут.
—
Что-то я не помню, чтобы вы мне хвастались покупкой машины. Вы же говорили, что голодаете!
—
Да авто нам продали практически даром, за сущие копейки! Только теперь его надо укомплектовать.
Таня отказала, сообщив, что лично она зимой ездит на общественном транспорте, а в их небольшом городке автобусы до сих пор ходят по расписанию.
Потом родственницы клянчили на ремонт печки, новый кухонный гарнитур, телевизор. Таня научилась говорить «нет», но в глубине души жалела непутевую сестру, снова оставшуюся в одиночестве. Ее Витя, подсобрав деньжат, заявил:
—
Не жена ты мнею И не была никогда женой. Ухожу от тебя, надоела!
***
Мила недавно позвонила и сообщила, что решила купить себе квартиру. Она уже подписала предварительный договор, и теперь ей нужны деньги на первоначальный взнос, потому что без него она не может оформить ипотеку. А если отказываться от квартиры, то она влетит на большие деньги из-за штрафов.
Таня потеряла дар речи:
—
Послушай, нам никто не помогал. Если ты помнишь, тогда все финансы уходили на твое обучение. Кстати, насколько я помню, оно так и осталось незаконченным, потому что кое-кто разочаровался в профессии. Мы как-то своими силами справились. А ты, прежде чем, что-то подписывать, смотреть должна была.
—
Да, тебе хорошо. Уехала, оставив меня с престарелыми родителями. А знаешь, как с мамой сложно стало жить! Вечно какие-то советы, комментарии, истерики! А так мы купим квартирку в пяти минутах ходьбы. Мама позвонит и, если надо, я прибегу, помогу. А не надо — для себя поживу.
Жить со стариками действительно не мед, поэтому на семейном совете было решено помочь с платежами. Но за это мама должна была написать завещание на Татьяну.
—
Должны же у нас быть хоть какие-то гарантии! —
заявил супруг, — тебе не надо, дочери оставишь.
Таня свое предложение сестре озвучила, и нарвалась на поток брани и унижений. И Люда, и мать в один голос кричали, что Татьяна их единственного жилья лишить пытается. Помочь она должна абсолютно бескорыстно, безвозмездно, по-родственному.
Таня просто бросила трубку, не желая выслушивать оскорбления и внесла номер наглой сестрицы в черный список. Больше с родственниками она не общается.
