В июле Андрей рассказывал, что ездил к брату на дачу — помогал устанавливать забор.
Он вернулся измученным и покрытым грязью.
Какая связь с «Приморском» в дачном поселке?
И зачем там тратить семь тысяч?
Листаем дальше.
Июнь.
Кинотеатр, два билета на мультфильм, попкорн — 1500 гривен.
Она не была в кино уже лет три. — С племянником ходил, — объяснял Андрей. — Брат просил, чтобы я прогулял мальчишку, пока они с женой клеят обои.
И самое главное.
Регулярный, словно швейцарские часы, перевод. «Юлия Олеговна В.» — 8 000 гривен.
Каждый месяц.
В первое число.
Как будто вторая ипотека или алименты.
Август, июль, июнь, май…
Тамара прокручивала ленту вниз, и перед глазами всё расплывалось.
Год, два, три…
Вся история операций была отмечена этим именем.
Тамара вышла из банковского приложения и открыла мессенджер.
Ввела в поиск «Юлия».
Появился один контакт.
Записан он был странно — тепло и тревожно одновременно: «Юлия Доча».
Тамара прижала руку к рту, чтобы не вскрикнуть.
Доча?
Она открыла переписку.
Фотографии девочки-подростка.
Забавные селфи, снимки из школы, фото с котом. «Пап, спасибо за деньги!» «Пап, у нас собрание в школе, бабушка не может пойти, у неё давление». «Пап, ты приедешь?» Последнее сообщение от Андрея, отправленное сегодня днём: «В субботу буду.
Купил тебе тот браслет, который просила.
Не скучай».
Тамара положила телефон на место.
Легла и укрылась с головой.
Её трясло.
Двенадцать лет.
Двенадцать лет он жил с ней, воспитывал их сына Илью, строил планы, брал ипотеку…
И все эти годы у него была другая семья.
Другая дочь.
Другая жизнь.
Разговор с подругой
На следующий день на работе Тамара не могла сосредоточиться.
Цифры в отчетах расплывались перед глазами.
В обед она не выдержала и рассказала всё Надежде — коллеге и давней подруге. — Галь, ты почему такая бледная? — спросила Надежда, помешивая кофе. — На лице ни души. — У Андрея есть дочь, — выдохнула Тамара. — Ей шестнадцать.
Я вчера в телефоне нашла.
Надежда почти подавилась. — Любовница? — Нет.
Судя по возрасту, от первого брака.
Он скрывал это двенадцать лет.
Переводил деньги, ездил к ней.
Врал, что к брату на дачу. — Вот подлец, — протянула Надежда. — А зачем он скрывал?
Ну, был брак, был ребёнок — обычное дело.
Зачем прятаться? — Не знаю, Ира.
Не знаю.
Но самое обидное — не это.
Я подсчитала…
Восемь тысяч в месяц.
Плюс подарки, одежда, гаджеты.
За двенадцать лет выходит больше миллиона гривен.
Наверное, миллион триста.
Из нашего бюджета.
Надежда присвистнула. — А вы ипотеку платите, считаете каждую копейку.
Слушай, проверь её.
Вдруг это вообще какая-то мошенница?
«Папик» и содержанка? — Нет, — покачала головой Тамара. — Там есть фото.
