Ольга пристально всматривалась в тётю Надю, стараясь не выдавать волнения, хотя внутри уже чувствовала, как холод пробирает до костей.
Женщина нервно крутила край платка, словно боясь собственных слов, но отводить взгляд не собиралась. — Сейчас я тебе такое расскажу, Олечка… хоть стой, хоть падай, — наконец произнесла она. — Только сначала включи диктофон.
Не хочу потом, чтобы сказали, будто я выдумываю.
Ольга на мгновение растерялась: просьба показалась странной, но тётя Надя смотрела слишком серьёзно, без малейшей тени шутки.
Она послушалась: достала телефон, включила запись и кивнула. — Говорите.
Тётя Надя глубоко вдохнула, словно погружалась в ледяную воду. — Сегодня… — начала она, — к твоему жениху приходила женщина.
Молодая, симпатичная… но вся бледная, с покрасневшими глазами.
А на руках у неё ребёнок, куда ей деваться?
Малышу около года, может чуть больше.
Так вот… она сказала ему, что если он на ней не женится, то оставит ему сына.
Я сама всё слышала.
Ольга чуть заметно дернулась. — Как… оставит? — тихо спросила она. — Что за чепуха? — Не чепуха, — резко ответила тётя Надя. — Видать, она в отчаянии была.
А твоя будущая свекровь, Тамара Ивановна, — голос женщины стал резче, — говорит ему: «Алексей, сынок, не упускай шанс!
Заберём ребёнка, а эта вертихвостка пусть катится».
Они прямо при мне решали, что лучше ребёнка забрать сейчас, пока мать не передумала.
Мол, в снохах у неё будет врач, вот счастье-то какое!
Ольга почувствовала, как внутри всё сжалось от боли. — Подождите… — попыталась она выдохнуть. — А та женщина… что с ней стало?
Тётя Надя отвернулась и почти злобно сказала: — Да что с ней.
Её выгнали, как собаку с лестницы.
Орали, будто она преступница.
Она еле удержалась, чтобы не упасть.
А малыш как закричит… сердце может разорваться.
А они будто не слышат.
Ольга стояла неподвижно, словно её ноги приросли к холодной земле.
В ушах звенело.
Слова тёти Нади казались чуждой, далёкой жизнью, никак не касающейся её самой.
Но красная точка диктофона мерцала, делая всё ощутимым. — Зачем вы мне это рассказываете? — наконец произнесла она, чувствуя, как голос предательски дрожит.
Женщина посмотрела ей прямо в глаза почти по-матерински. — Потому что тебя жалко.
Ты хорошая.
Ты не заслужила такого.
А они там… хитрят.
Думают, что раз ты врач, то легко примешь чужого ребёнка.
Да ещё и молодая, со своей квартирой… Вот и решили: невеста удобная.
А ту женщину выгнали.
Ольга невольно сжала телефон в руке. — Если не веришь — сама зайди, — продолжала тётя Надя. — Скажи, что была рядом на вызове и решила заглянуть.
Поймёшь сразу.
Да и… — она понизила голос, — ты же почувствуешь.
От такой грязи не спрячешься.
Ольга молча кивнула.
Она выключила диктофон, но пальцы дрожали.
Хотелось говорить, спорить, кричать, но в голове звучала лишь одна пронзительная мысль: «Это не может быть правдой».
Она поблагодарила тётю Надю и пошла обратно к дороге, где стояли машины.
Шла быстро, почти не замечая снега под ногами.
Ей нужно было увидеть всё своими глазами.
Услышать не рассказы, а правду.
Дом Игоря встретил Ольгу привычной тишиной, той самой, которая всегда казалась ей уютной.
