Мы вошли в зал и заняли места за столом истца.
Напротив расположились Алексей со своим адвокатом — мужчина около сорока лет, уверенный в себе, с дорогим портфелем.
Рядом сидела свекровь — Тамара Николаевна, одетая в чёрный костюм, с неподвижным, словно каменным лицом.
Когда судья вошла, она озвучила суть дела.
Первым выступил адвокат Алексея — он рассказывал о личных сбережениях свекрови, о проданной даче и о том, что автомобиль был приобретён на её средства.
Он говорил уверенно и убедительно.
Моя адвокат встала и положила на стол распечатанные документы. — Ваша честь, представляю доказательства: выписки с общего счёта супругов за три года.
Оба ежемесячно вносили одинаковые суммы.
За полгода до покупки машины ответчик начал регулярно переводить крупные суммы на свой личный счёт.
Сумма выведенных средств совпадает со стоимостью автомобиля.
Судья внимательно изучала представленные бумаги.
Когда адвокат Алексея попытался возразить, моя продолжила: — Также предъявляю переписку ответчика с матерью, в которой он открыто говорит о намерении скрыть общие деньги при разводе.
Лицо Алексея побледнело.
Свекровь сжалась и тихо прошептала что-то сыну.
Судья читала переписку, выражение её лица становилось всё более серьёзным. — Эти обвинения весьма серьёзны.
Ответчик, что скажете в ответ?
Алексей молчал.
Его адвокат попросил объявить перерыв для консультации.
Судья назначила пятнадцатиминутный перерыв.
Я вышла в коридор и прислонилась к стене.
Хотя внешне сохраняла спокойствие, руки дрожали.
Адвокат стояла рядом, просматривая телефон. — Мы побеждаем.
Переписка — прямое доказательство умысла.
Через десять минут Алексей подошёл ко мне.
Он был без адвоката и без матери.
Его лицо было бледным и измождённым. — Давай решим это без суда.
Я молча смотрела на него. — Я верну деньги.
Все три миллиона.
Продам машину, добавлю из личных средств.
Только не доводи до приговора. — Почему?
Он отвёл взгляд. — Судимость за мошенничество в семье — это конец моей карьеры.
Меня уволят.
Не смогу найти нормальную работу.
Вот оно.
