Кто здесь!
Я осторожно приблизилась.
Сердце колотилось так, будто забилось в горло. — Разрешите взять, — произнесла я тихо, но руку протянула решительно.
Она попыталась отдернуть телефон, однако, кажется, понимала, что уже слишком поздно сдаваться.
Я ощутила на себе десятки взглядов и тепло её дыхания у щеки, когда взяла трубку и приблизила к уху. — Алексей, это Ольга, администратор.
У вашей мамы и её гостей счёт на сто пятьдесят тысяч рублей, всё согласно заказам.
Она отказывается платить и угрожает увольнением.
В трубке вновь воцарилась тишина.
Где-то в углу тихо шелестели салфетки, кто-то неловко тер ложку о блюдце. — Ольга, — медленно произнёс он, — прошу, оставь громкую связь.
Я нажала на значок и положила телефон на край стола так, чтобы все слышали.
Родственники вытянули шеи, у кого-то в руках затрепетала вилка.
Внезапно я отчётливо уловила запах холодного мяса на тарелках, смешанный с дорогими духами Тамары Ивановны. — Это обычные гости, — чётко сказал Алексей. — Все заказы — по счёту.
Без исключений.
И никаких угроз увольнением.
Если моя мама отказывается оплачивать, вызовите, пожалуйста, полицию и оформите всё согласно закону.
Слово «полиция» словно ударило по залу.
За соседним столом кто-то тихо выдохнул.
Племянник в дальнем углу дернулся, собираясь достать кошелёк, но взгляд Тамары Ивановны тут же приковал его к стулу.
Её лицо исказилось.
Щёки пылали, словно после бани. — Что ты говоришь, Леша? — голос сорвался на визг, но под этим визгом я вдруг уловила нечто иное — отчаяние. — Ты же знаешь, кто жизнь на тебя положил!
Помнишь, как я тебя одна тянула?
Как клялась, что ты будешь жить достойно?
А теперь ты выставляешь меня на посмешище перед всеми?! — Мам, — голос Алексея стал тише, но от этого только твёрже, — ты взвалила на меня не жизнь, а контроль.
Ресторан — мой.
Ты — гость.
И гость платит.
На мгновение воздух будто задрожал.
Я заметила, как у одной из тёть дрогнули губы, а двоюродный брат отвернулся к окну, чтобы избежать взгляда хозяйки. — Прошу всех сотрудников и гостей, — неожиданно громко продолжил Алексей, — не отключайте громкую связь.
Приношу извинения за поведение моей семьи.
Любой сотрудник, на которого оказывалось давление, будет защищён мной и законом.
У меня защипало в глазах.
Повара за стеклом кухни замерли, прислушиваясь.
В тарелке у ребёнка остывал кусок рыбы, пахнущий уже не аппетитно, а слегка затхло. — Мам, — он снова перевёл дыхание, — если ты сейчас устроишь скандал, это будет твой выбор.
Но тогда забудь дорогу сюда.
Если оплатишь счёт, поговорим потом, как взрослые люди.
Я больше не твой мальчик, который обязан расплачиваться за твою гордость.
Я почти физически ощутила, как в этой семье что-то лопнуло.
Как разрушается старая, привычная иерархия.
Тамара Ивановна сидела, не моргая, пальцы сжали салфетку так, что бумага порвалась. — Тётя, — прошептал кто-то слева, — давайте мы скинемся, по чуть-чуть… — Он же не обязан, — тихо добавил другой голос, почти извиняясь.
На них тут же обрушился тяжёлый взгляд Тамары Ивановны. — Замолчите, — прошипела она. — Я ничего ему не должна.
Внезапно повернулась ко мне: — Да забирайте вы этот счёт, подавитесь!
Я ничего вам не должна!
Закончилось тем, что она не успела договорить.
Я уже подготовила бланк для вызова полиции, заранее заготовленный, и положила его рядом с папкой.
Рука слегка дрожала, ручка тихо скользнула по бумаге.
Официант у её локтя начал аккуратно собирать тарелки.
Он делал это бережно, но глаза у него были потухшие, словно он боялся лишний раз пошевелиться.
Я вдруг заметила, как Тамара Ивановна смотрит на его опущенную голову, на усталые пальцы, сжимающие фарфор.
В её взгляде впервые промелькнуло не бешенство, а что-то другое.
Будто ей стало тесно в собственном теле.
Тишина давила. — Ладно, — выдохнула она почти сквозь зубы. — Оплачу.
Но в последний раз.
Она резко достала карту из кошелька и протянула мне.
Пальцы заметно дрожали.
Терминал издал писк, запах пластика и дешёвых духов ударил в нос.
Она прикрыла ладонью клавиши, вводя секретный код, но всё равно промахнулась с первого раза и зло цыкнула.
Я пробила счёт, стараясь говорить ровным голосом, как обычно: — К оплате сто пятьдесят тысяч.
Списание прошло успешно.
Спасибо за оплату.
Я произнесла это вслух, как любому другому гостю.
В трубке стояла тишина — Алексей не вмешивался, словно ждал, как всё завершится.
Тамара Ивановна вырвала телефон из моих рук. — Ну что, сынок? — голос её сорвался, но она пыталась сохранить прежнюю властность. — Надеюсь, ты доволен.
Опозорил родную мать перед всеми!
Я невольно отступила назад, потому что каждое слово словно брызгало на меня горечью. — Я просто поставил границу, — ответил он. — Ты сама себя опозорила.
